положения лежа, сидя, стоя, с перекатом, из окна макета здания, из-за препятствия и при тусклом свете, имитирующем ночное время, — я тоже думала о том, что сказал Коди.

Вот в чем проблема. Эта база — ближайшая к Вессему, и, кого бы ни видел Коди, она, вероятно, была отсюда. Но словом «девчонка» тут можно было назвать только меня, Эрику и Ариадну. Остальные женщины, те, что носили форму, а не халаты и бейджики с буквой S, — их было человек восемь — под определение девчонок не подходили.

Если не считать ту девушку на минус втором этаже.

— Ты была в Вессеме? — спросила я Эрику.

Мы ползли по стометровому участку, имитирующему улицу — оружие на предохранителе, одежда и защитные маски в бетонной пыли, на спине утяжелители — вроде как мы в бронежилетах ползем. То, что здесь называлось тиром, представляло собой огромный ангар — наверное, в нем был собственный микроклимат, может, даже туман собирался, — полный препятствий, за которыми надо было прятаться, и мишеней, в которые нам предлагалось лупить. Мы уже отстреляли положенное количество патронов и пошли на последнее упражнение. К счастью, по облегченному сценарию, нас же всего двое. Сейчас займем позицию и будем отстреливаться от воображаемого противника, засевшего в здании. По одному попаданию в каждую цель при условии отсутствия критический повреждений у нас — и нам его засчитают, а потом в душ наконец. И ужин. А завтра воскресенье — подъем на час позже и занятий с утра не будет, только спарринг после обеда…

— Тебе заняться нечем? — ответила Эрика. — Заткнись и смотри по сторонам.

— Была? Это важно.

— Тебе это прямо сейчас важно?!

Эрика перекатилась на полметра вправо, уворачиваясь от вспышки, изображающей взрыв.

— В октябре прошлого года, вспомни.

— Ты заткнешься или нет?

— Ответь, и я заткнусь.

— Да я даже не знаю, о чем ты говоришь! А в октябре я была в десантных, если тебе так интересно.

Я дернулась в сторону, уходя от выстрела.

— Корто — ранена! — заорал сверху сержант Хольт.

Он шел над нами по решетчатому металлическому мосту, протянувшемуся над всем тиром на уровне второго этажа. Оттуда ему было прекрасно видно, как мы лажаем. Вернее, как я лажаю.

— Есть ранена!

Хольт ко мне придирался. Если бы я правда была ранена — я бы почувствовала. Не знаю, сидел ли кто-то в здании на самом деле — иногда противником был кто-то из отделения Дале или какой-нибудь сержант, а иногда просто робот, реагирующий на движение, но всегда вместо настоящих пуль были слабые парализаторы. От таких рука не отнималась на самом деле, просто было ощущение, будто отлежал ее.

По правде за эти три недели в меня попали один раз. Не то что бы я так хорошо пряталась и быстро бегала. Просто мне и пройти это упражнение дали всего один раз. Все последующие разы я сидела на мосту наверху и смотрела чьими-нибудь глазами, а Олли сидела со мной и следила, чтобы я не свалилась.

— Левой рукой не пользоваться!

— Есть не пользоваться!

Черта с два он мне засчитает упражнение. Коди был прав, не стоило его выгораживать. Пусть бы катился в дисбат в горах, или куда там его Эйсуле обещала сослать. Дале бы не стал орать на меня за то, что я изучаю тактику городского боя по видео, наоборот, похвалил бы. Ползай тут теперь по бетонной крошке — наверняка Хольт ее сам сюда и насыпал…

Я прижала левую руку к боку и поползла вперед, как гусеница. К счастью, оставалось недолго, пара метров — и я заняла позицию за куском пластика, изображающего дерево.

— Я ранена, — сказала я Эрике. — Давай ты наверх.

Эрика выразила лицом все, что она обо мне думала. Мы договаривались, что она будет стрелять снизу, а я полезу «на крышу» — то есть на макет, изображающий одноэтажный дом.

Так даже лучше. Я же видела, как она лазает. Разбег тут взять нельзя, но она и без этого справится в три секунды. Главное, закончить это побыстрее.

Я достала аптечку и принялась заматывать руку прямо поверх рукава. Если хоть как-то не перебинтую — Хольт еще и за это баллы снимет. Скажет, что я кровью истекла и умерла, а мертвые зачет не получают.

Тем временем Эрика заняла позицию — я увидела тень на стене и край ее ботинка. Никаких раций нам не дали, предполагалось, что мы и без них должны действовать слаженно. Я осторожно высунулась из-за своего укрытия. Хольт сказал, что меня ранили в левую руку. Рука в тот момент была впереди, и стрелять могли… вон из того окна на втором этаже. Я прищурилась, вглядываясь в темный прямоугольник. Ну да, кто-то там есть. Вроде какое-то движение. А второй стрелок, судя по траектории, точно сидит вон за теми бетонными плитами. Очень там удобный зазор между ними. Но это Эрика и сама поймет и не промахнется.

Я снова спряталась, перекатилась (бетонная крошка больно впилась в плечо) и выглянула с другой стороны.

Стоило бы уже дать Эрике наводку на стрелка на втором этаже и отвлечь его внимание, пострелять немного и дождаться, пока Эрика попадет по целям, ей с крыши это будет удобно. Но что-то меня останавливало. Я принялась вглядываться во все окна по очереди. Опыт, полученный за три недели, говорил, что больше двух противников не будет. Но я все равно продолжала смотреть — и успела заметить, как шевельнулась занавеска. Может, и от сквозняка. А может, там снайпер. Если так, то он ни разу за все время ничем себя не обнаружил, стреляли только с двух точек. Чтобы мы поверили, что их только двое.

И скорее всего, подумала я, это живой человек. На втором этаже, может, и автоматика, а туда Хольт кого-то посадил и велел ждать, чтобы нам подгадить. Ну вот уж хрен тебе.

Тем временем Эрика устала ждать сигнала — едва ли она вообще верила, что я способна дать ей какую-то полезную информацию. Я заметила, как она медленно приподнимается над краем крыши, в одной руке пистолет — стрелять в того, кто сидит на втором этаже, в другой — муляж гранаты, сейчас кинет за плиты… Занавеска качнулась второй раз.

— Стой! — заорала я и выскочила из укрытия.

Эрика мгновенно распласталась по крыше, а я почувствовала, как немеет правая нога, и одним прыжком оказалась за перевернутой машиной. Машина была из плотного картона, но наши ненастоящие пули и такая преграда остановит. Эрика подползла к краю крыши и