— Ты какого хрена творишь? — спросила она одними губами и добавила еще пару эпитетов.

Едва ли она ждала, что я ее пойму, но я-то по губам читала хорошо.

— Их трое, — ответила я также беззвучно. — Один за плитами, один на втором этаже слева и снайпер на третьем справа, окно с занавеской.

По лицу Эрики было ясно, что как раз она по губам читать не умеет.

Я показала три пальца, потом изобразила выстрел, еще раз показала три пальца. Эрика нахмурилась и кивнула. Поняла меня? Или тоже пытается что-то сказать? Или поняла, но неправильно? Эх, влезть бы ей в голову и показать, что я видела.

У нас с Коди был свой язык, ему бы я объяснила все без проблем. У тех, кто постоянно ходил на эти тренировки, тоже были свои условные жесты. Наверное, и Эрика их знала. Но сейчас вся надежда была только на то, что у нас внезапно установится взаимопонимание.

Я подняла один палец и изобразила руками очертания бетонных плит, потом сделала жест, будто что-то кидаю. Эрика снова кивнула. Я показала ей два пальца, потом сделала вид, что строю руками пирамидку из двух частей, обрисовала в воздухе прямоугольник и указала налево. Второй стрелок в окне на втором этаже. Эрика снова кивнула, про него она знала.

Воодушевленная, я снова построила воображаемую пирамидку, изобразила окно и помахала в воздухе рукой — занавеска. Потом вытянула руки и прищурилась, будто держу винтовку с оптическим прицелом.

Если Хольт сейчас на нас смотрит, он мне эту пантомиму до конца жизни будет припоминать.

Эрика покачала головой:

— Там никого нет.

— Есть, — я закивала, преувеличенно артикулируя. — Давай вместе. Ты, — я ткнула в нее пальцем, — берешь первого и второго, я, — я указала на себя и подняла три пальца, — снайпера.

Эрика кивнула и, повиснув на одной руке, показала на пальцах обратный отсчет. Три. Два. Один.

Мы начали движение одновременно. Я вскочила, паля по окну с занавеской, рядом со мной взметнулась бетонная крошка — кто-то промазал, и я кинулась в сторону, упала, спряталась обратно, снова высунулась, не переставая стрелять, и только когда сверху раздался крик «Отставить!», поняла, что все закончилось.

Тяжело дыша, я подняла голову на Хольта.

— Это самая хреновая командная работа, которую я видел, — сказал он. — Корто, у тебя пуля в ноге, не думай, что я не заметил, ты уже без сознания от кровопотери. Северин, какого черта ты не ждешь сигнала от напарника? И что это нахрен за выступление было? Вы в следующий раз танцевать начнете? Вы у меня будете тут ползать и стрелять, ползать и стрелять, вместо завтрака, обеда и ужина, пока не научитесь…

— Бросьте, сержант Хольт, — раздался голос со стороны здания, по которому мы только что героически вели стрельбу. — Не так уж плохо они справились.

Я обернулась. К нам шла немолодая женщина в военной форме, в руках у нее и правда была снайперская винтовка.

— Капитан Северин, — сказал Хольт.

— Я здесь не как капитан, а как мать, — улыбнулась она.

Голос у нее был низкий, глубокий. От уголков глаз разбегались морщинки, будто она постоянно улыбается. В светлых волосах, заплетенных в небрежную короткую косу, было полно седины.

— Мачеха, — процедила Эрика зло.

Вот это и есть та самая легендарная мачеха? А с виду нормальная тетка.

— Решила навестить свою девочку и заодно посмотреть на учебный центр, — сказала она обращаясь ко мне. — Как ты меня заметила? Это ведь ты, верно? Как поняла, что есть третий противник?

— Рядовая Корто, — я вытянулась перед ней. — Интуиция, капитан Северин.

— Хорошо, — кивнула она. — Ты молодец. Эрика, — она обернулась к дочери, — тебе не стоило идти в армию.

И вот тут я наконец поняла, почему Эрика готова мне глотку перегрызть, лишь бы стать единственным и незаменимым медиатором.

***

Из-за урагана вместо ужина в столовой нам раздали сухпайки и разогнали кого по комнатам, кого по казармам. Коди пришел ужинать ко мне. Я рассказала ему, как я вычислила третьего стрелка, которым оказалась мачеха Эрики, а он мне — как вместо изматывающей тренировки Дале отправил их на тренажеры, где оказался новый сценарий — сражение с войсками Возрождения Нации.

— Под Карагой? — спросила я, вытаращив глаза.

— Нет. С чего ты взяла? — удивился Коди. — Просто бой. Сценарий назывался «Бальдр-4». Ты тоже можешь посмотреть. Дерешься за Альянс. За противника — компьютер.

— А это всегда так? — заинтересовалась я.

На тренировки в виртуалке, с костюмами, имитирующими удары и попадания, с голографическими декорациями и другими крутыми вещами, я не попадала ни разу — обычно в это время я валялась под капельницей в логове доктора Эйсуле.

— Нет, — сказал Коди. — За Возрождение сражается отделение Дале. Если это сценарий из Гражданской.

— Всегда они за Возрождение?

— Их больше, — пояснил Коди. — Нас тренируют побеждать превосходящего противника.

Это была настолько чужая фраза, что я едва не подавилась.

— И что, вы втроем уделываете пятнадцать человек?

— Обычно да.

Я собрала вместе все, что знала.

— Какие-то мальчики для битья. Играют за возрожденцев, всегда проигрывают, получают меньше. Неудивительно, что Ариадна так подставилась, чтобы от них свалить. Еще и живут все вместе.

— Это справедливо, — ухмыльнулся Коди. — Мы сильнее. И мы много перенесли, чтобы это получить.

Он постучал по своей искусственной ноге. Ну да, нога. И мышцы. И эта штука в голове. И что-то еще. У Детлефа вон глаз искусственный, в позвоночнике что-то есть и усилители какие-то в руках. Петер вообще процентов на пятьдесят состоит из имплантов.

— А я думаю, нас просто изолируют, — бросила я пробный шар. — Вдруг ты слетишь… тебе приснится кошмар и ты спросонок убьешь кого-нибудь.

Коди обиделся.

— Я что, по-твоему, чудовище какое-то?

— Ну вот Петер же…

— Никого не убил! — перебил меня Коди.

— Ну да, — я сочла за лучшее не продолжать.

— Да, у нас есть боевые импланты. Но большую часть времени усилители отключены, — добавил он.

Я кивнула. Это я уже поняла. Наверное, только поэтому никто из них еще не сошел с ума. А когда их включают на полную мощность, всегда есть я или Эрика.

— В локалке новый фильм, — сказал Коди примирительно. — Посмотрим?

Я согласно кивнула, и Коди потянулся за планшетом. Фильм оказался скучным — про Десятидневную блокаду, — но Коди смотрел с удовольствием. Я же перестала слушать вскоре после того, как мэр Ильманды сказал телохранителю: «Мне не нужно убежище, мне нужно оружие!», — и ветер красиво развевал его волосы на фоне догорающего дома. Не знаю, говорил он