Куда ни повернись, со всех сторон величавые мужчины и бледные женщины удивительной красоты с темными глазами миндалевидной формы, совсем как у Пирры. Казалось, перед мальчиком не изображения, а живые люди – стоит ему уйти, и они сразу примутся его обсуждать: «Зачем сюда явился этот Чужак?»

В центре Главного двора стоит оливковое дерево в огромном позолоченном горшке, а в северном углу высится гигантский двойной топор из блестящей бронзы. Кто-то водрузил его на пьедестал из фиолетового камня. А рядом зияет черная дыра.

– Это спуск на нижний ярус, – сказала Пирра.

– Тут еще что-то есть? Внизу?

Пирра снова невесело улыбнулась:

– Да, и наверху тоже. – Она указала на выступающую часть западной стены. – На этом балконе стоит моя мать. То есть стояла.

Гилас облизнул губы.

– Для чего нужен такой большой двор?

– Здесь прыгают через быков. Танцуют. Совершают жертвоприношения. Иногда, если мать уезжала по делам, Усерреф катал меня на колеснице… – Тут Пирра помрачнела. – Скорее. Мы почти пришли.

И вот они спешат по очередному коридору. Здесь стены расписаны оленями в натуральную величину. Одному самцу на ухо села муха: кажется, он вот-вот ее сгонит. А вот соня на ячменном колосе. Ее нарисованный хвост обвивает стебель.

Тут Пирра скрылась за углом. Гилас побежал ее догонять – и налетел на быка.

– Пирра, берегись! – прокричал мальчик, хватаясь за топор.

– Не бойся, он не настоящий!

Этот дикий самец даже крупнее того, с которым Гилас столкнулся в предгорьях. Опустив голову, он идет в атаку. На плечах бугрятся мышцы, из пасти торчит широкий язык. Казалось, бык собирался пробить стену, но неизвестное божество превратило его в камень, и он так и застрял посередине.

– А выглядит как живой, – буркнул пристыженный Гилас.

Надо же было так оплошать!

– Когда я была маленькой, думала, что он по ночам оживает, – произнесла Пирра.

«А вдруг?..» – подумал Гилас, осторожно пробираясь мимо быка и стараясь не смотреть в его красные, налитые кровью глаза.

Вот они подошли к полутемной комнате без окон. У входа высились все те же колонны-стражники. В свете факела перед Гиласом предстали великолепные покои: на стенах роспись в виде рыб, скамья из позолоченного дерева на когтистых лапах, алый ковер, расшитый синими ласточками, высокая лампа из лилового мрамора, кедровый сундук, инкрустированный панелями из слоновой кости.

Тут Гилас совсем оробел.

– Здесь живет Богиня?

Пирра фыркнула:

– Скажешь тоже! Это всего лишь моя комната.

Ее комната?! Гилас был потрясен до глубины души. Он всегда знал, что Пирра богатая, но такой роскоши даже вообразить не мог.

– Кинжал вон там, за панелью в стене, – вполголоса сообщила Пирра. – Подержи мой факел, пока я…

Вдруг она осеклась.

– Что такое?

В полумраке он разглядел дыру внизу стены. Рядом с ней на полу лежал тонкий квадрат блестящего белого камня. А рядом валялись посох и козья шкура – и то и другое явно швырнули на пол в спешке.

– Его нет, – ничего не выражающим тоном произнесла Пирра. – Кинжал забрали.

– Кинжал взял Усерреф, – прибавила Пирра. – А значит, он жив. Слава Богине!

– Ты уверена, что это был он?

– Больше некому. Только Усерреф знает, где я спрятала кинжал. Смотри, сейчас я тебе докажу. Я завернула кинжал в эту козью шкуру, но египтяне считают коз нечистыми, поэтому Усерреф достал кинжал посохом, чтобы не дотрагиваться до шкуры. Милый Усерреф… – Растерянная и ошеломленная, Пирра опустилась на кровать. – Могла бы догадаться, что он сразу придет сюда. Ничего удивительного, что Усерреф добрался до Дома Богини первым – он ведь знает дорогу.

– Значит, он и впрямь решил, будто ты погибла, – произнес Гилас. – И куда он унес кинжал?

Пирра покачала головой.

– Я велела Усеррефу надежно спрятать кинжал, а потом уничтожить его при первой возможности. Что, если Усерреф скрывается где-то здесь?

– Не может быть. Мы весь Дом Богини обошли.

– Гилас, ты и сотой доли не видел! Кунису громадный. Усерреф мог затаиться где угодно – в одной из мастерских, во внутренних покоях или на нижнем ярусе…

– Вдруг уловка Девкарьо не сработает? Тогда Вороны придут сюда за нами, а отсюда мы даже не увидим, как они к нам подбираются.

Пирра встретилась с Гиласом взглядом.

– Можем пойти туда, где есть окна.

– Отлично. Будем одновременно и за подступами следить, и Усеррефа искать.

А дальше время летело, будто на крыльях. Гилас и Пирра перебегали от одного окна или балкона к другому. На бегу девочка постаралась объяснить ему, где что находится.

– Главный двор посередине. Мои покои на востоке, прямо над ними покои матери. Мастерские на западе. Кладовые на севере, а под ними нижний ярус…

Но Пирра и сама понимала, что только запутала Гиласа.

Никаких следов Воронов они не заметили, но и следов Усеррефа тоже. Один раз Гилас открыл было рот, собираясь позвать египтянина, но Пирра сразу на него зашикала.

– Кто знает, какими способами жрецы защитили Дом Богини, прежде чем уйти? – прошептала она. – Лучше вести себя потише.

Гилас облизнул губы.

– Скоро стемнеет. Давай спрячемся у тебя в комнате, а поиски продолжим, как только рассветет.

Мальчик был прав, и все же Пирру охватила тревога. Они собирались взять кинжал и сразу уйти, но Кунису их не отпускает.

Гилас спросил, есть ли здесь другие входы, кроме ворот. Пирра ответила «да», и он за голову схватился:

– Неужели они тоже открыты?!

Но к счастью, и северные, и южные ворота оказались крепко заперты. Гилас и Пирра вернулись к западным воротам и закрыли их на засов, досадуя, что не сделали этого сразу.

– Интересно, почему они стояли открытые? – произнес Гилас, будто прочитав мысли Пирры.

– Наверное, Усерреф оставил, – ответила Пирра.

Но потом она подумала: что, если ворота уже были приоткрыты, когда Усерреф пришел в Дом Богини? Может быть, Яссассара нарочно приказала их не запирать. Предвидела, что дочь вернется.

Когда они в последний раз вышли на Восточной балкон, уже стемнело. Внизу виднелись деревья и река. Никаких факелов или других признаков, что Вороны здесь, Гилас и Пирра не заметили.

– Может, они просто хорошо спрятались, – вполголоса произнес Гилас.