Дракенмиллер был ранней пташкой, и на следующий день, в четверг, он проснулся в небывалом волнении49. В прошлый вечер рынок закрылся, и, возможно, Сорос был прав, утверждая, что в этот раз историческая схема не сработает из-за страхования инвестиционных портфелей, которого раньше не было. Но когда Дракенмиллер проверил лондонский рынок, он уви

__

дел, что все ценные бумаги были распроданы. Если Нью-Йорк последует примеру Лондона, то позиции Дракенмиллера окажутся выигрышными, а у Сороса будут большие неприятности.

Около 8 часов утра Дракенмиллеру позвонили из фьючерсной конторы Salomon Brothers.

Брокер сообщил ему, что фьючерсы могут упасть до двух сотен. Это было ошеломляющее известие. В прошлый вечер фьючерсы закрылись на значении 258; их падение до 200 означало бы, что они потеряли почти четверть изначальной стоимости. Дракенмиллер вполне логично предположил, что он сможет получить выгоду из сложившейся тяжелой ситуации, если все произойдет так, как ему сообщили. Он сказал своему брокеру отступить от позиций на понижение, если фьючерсные контракты упадут до 195. На таком пределе понижения цен Дракенмиллер смог бы получить доход.

Рынки открылись и сразу же фьючерсы упали до 200 и ниже. Указания Дракенмиллера компании Salomon Brothers были выполнены, принеся ему прибыль в размере 25 % с позиций, которых он придерживался с прошлого вечера. К десяти часам утра рынок стабилизировался, и Дракенмиллер решил, что пришло время снова изменить свои позиции. Хорошо помня свой последний разговор с Соросом накануне днем, Дракенмиллер решил позвонить своему другу.

«Джордж, я хотел сказать тебе, что играл на понижение вчера вечером, но думаю, это пора прекращать, — сказал он. — Кто-то распродавал свои ценные бумаги абсолютно непродуманно, как слон в посудной лавке».

Голос Сороса звучал спокойно и отстраненно. «Я сейчас зализываю раны, — сказал он. — Я войду в игру как-нибудь в другой раз»50.

Только на выходных Дракенмиллер окончательно понял, что на самом деле произошло. Он взял в руки последний выпуск журнала Barron s и прочитал, что так непродуманно на рынке действовал сам Сорос, что именно он был этим слоном в посудной лавке51.

Вся история, по словам журнала Barron's, была связана с неприятностями на рынках Японии. После огромного скачка вверх, который произошел в среду, токийский рынок в четверг снова увеличил цену. Сорос хотел отойти от своих коротких позиций на фьючерсной бирже, но у него не было никакой возможности распродать свои позиции до тех пор, пока власти Гонконга не открыли фондовые рынки. Между тем огромные суммы денег постепенно от него утекали. Достигнув пика своих убытков на Нью-Йоркской бирже в понедельник, фонд Quantum рискнул, поддавшись минутной самоуверенности, которая может погубить любой фонд, чья работа основана на леверидже. Едва ваши заемщики поймут, что у вас неприятности, они тут же начнут отзывать свои денежные средства. Это не оставит вам иного выбора, кроме как продавать акции на слабом рынке, все больше и больше усугубляя сложившуюся ситуацию52. Когда в четверг лондонский фондовый рынок постиг крах, предвещая очередную распродажу акций в Нью-Йорке, Сорос решил, что пришло время выйти из игры. Он уже один раз допустил ошибку, когда слишком долго выходил из позиций в понедельник, и не хотел, чтобы подобная ситуация повторилась второй раз за одну неделю.

«Я не понимаю, что происходит, — сказал он, — нам просто нужно выйти в наличные. Мы еще сможем отыграться». Затем он сказал своему трейдеру Джо Орофино, что нужно уйти с фондового рынка, продав все фьючерсы по индексу S&P на Чикагской товарной бирже, и Орофино приказал брокерам компании Shearson Lehman Hutton начинать продажи. Весь портфель фонда Quantum в размере 1 миллиарда долларов нужно было сбросить, и немедленно. Но продать позиции такого объема нельзя, не изменив ситуации на рынке. Трейдеры в отделе фьючерсных торгов начали безудержную продажу, как только стартовала распродажа Сороса по крайне низким ценам. И такие инвесторы, как Дракенмиллер, поняли, что это может привести к полному краху рынка еще до того, как кто-то сможет получить выгоду от коротких позиций. «Когда они поняли, в какой последовательности все произойдет, они максимально понизили цены на рынке», — печально вспоминал Сорос впоследствии53.

Решение Сороса выйти в наличные стало, вероятно, самым большим промахом за всю его карьеру и стоило его фонду 200 миллионов долларов54. Это привело к глобальным изменениям: если в течение всего года Quantum получал прибыль в размере 60 %, то буквально за неделю убытки фонда составили 10 %; 840 миллионов долларов были потеряны безвозвратно55. Этот случай выявил слабые места хеджевых фондов, что отрицательно сказалось на развитии данной отрасли в последующие годы: чем крупнее становился фонд, тем сложнее ему было войти на фондовый рынок или выйти из него, не спровоцировав при этом кардинального изменения цен, что неизбежно приводило к убыткам. Если бы Quantum был не таким крупным фондом, то в понедельник Сорос решил бы проблему так же быстро, как это сделал Дракенмиллер; он смог бы заключить выгодную сделку уже в четверг, не спровоцировав обвал цен. Стиль Сороса предполагал умение быстро менять направление, но когда это предположение оказалось ошибочным, у Сороса возникли проблемы.

ОБЪЕМ ФИНАНСОВОГО КРАХА ПОШАТНУЛ УВЕРЕННОСТЬ многих фондовых менеджеров. Успешные бизнесмены сдали свои позиции. «Я был так подавлен этим падением, что просто не хотел продолжать работать, — вспоминал позже Майкл Стейнхардт, — я ни в чем не был уверен, чувствовал себя одиноким и беспомощным»56. Сорос же испытал лишь малую часть подобных переживаний. Еще до краха он признался Дракенмиллеру, что устал вести дела Quantum и мысль об уходе глубоко засела в его голове. Но его сила духа никогда не давала трещину, не позволяла сомневаться в себе — как в 1987 году, так и в любое другое время. В окружении приверженцев его экономической политики велись горячие споры о том, что именно он предпримет, чтобы восстановиться после краха. Спустя неделю или две после «черного понедельника» Сорос уловил небольшую возможность сыграть на понижение доллара и бесстрашно бросился в бой, будто бы ничего не произошло. Курс доллара упал, и игра на бирже окупилась. В конце 1987 года доход фонда Quantum составил 13 %, несмотря на то что еще 2 месяца назад фонд утопал в долгах.

После событий «черного понедельника» над Соросом стали посмеиваться. Анонимный источник с усмешкой сообщил лондонской газете Times: «Потребовалось 20 лет, чтобы Джордж Сорос был признан гением своего дела, и