У Алексея не было лишнего времени. Разношерстное полчище, вероятно, из всевозможных вассалов Готфрида, которые предпочли добираться через Италию, а возглавлял их, скорее всего, граф Тульский, уже подошло к городским предместьям и дожидалось на берегу Мраморного моря возле Сосфения. Они проявили такую же грубость и агрессивность, что и Готфрид, и с нетерпением дожидались Боэмунда и нормандцев, которые, по их сведениям, уже были недалеко, а между тем император был твердо намерен помешать их соединению с Готфридом. Только после вооруженного конфликта он получил возможность контролировать их передвижения, и, как только Готфрид благополучно переправился через Босфор, их доставили по морю в столицу, где они присоединились к другим небольшим группам крестоносцев, прибывшим через Балканы. Императору понадобились вся его дипломатичность и множество даров, чтобы убедить их предводителей принести ему присягу. Когда наконец они уступили, Алексей придал этому событию еще больше торжественности, пригласив Готфрида и Балдуина лично присутствовать на церемонии. Западные сеньоры проявляли недовольство и вели себя разнузданно. Один из них уселся прямо на императорский трон, за что Балдуин резко отчитал его, напомнив, что он только что стал вассалом императора, и велев ему соблюдать обычаи страны. Тот сердито буркнул, что со стороны императора грубо сидеть, когда столько доблестных воинов стоят на ногах. Алексей, услышав это замечание, велел перевести его слова и пожелал поговорить с рыцарем, и, когда тот стал похваляться своей непревзойденной удалью в поединках, Алексей мягко посоветовал ему попробовать иную тактику в боях с тюрками[46].

Этот инцидент был типичен для отношений между императором и франками. Неотесанные рыцари с Запада неизбежно оказывались под впечатлением от великолепия дворца с его плавным, обстоятельным церемониалом и спокойных, отточенных манер придворных. Но все это было им ненавистно. Уязвленная гордость делала их строптивыми и грубыми, словно непослушные дети.

После принесения клятв рыцарей и их людей доставили через пролив к армии Готфрида, находившейся на азиатском берегу. Император успел как раз вовремя. 9 апреля в Константинополь прибыл Боэмунд Тарентский.

Нормандцы Южной Италии сначала не обратили особого внимания на проповедь Урбана. Междоусобная война тянулась там с перерывами с того самого времени, как умер Роберт Гвискар. Роберт развелся с первой женой, матерью Боэмунда, и оставил свое Апулийское герцогство сыну от Сишельгаиты — Рожеру Борсе. Боэмунд взбунтовался против брата и сумел заполучить Тарент и Терра д’Отранто у пяты полуострова, прежде чем их дядя Рожер Сицилийский успел добиться заключения между ними шаткого перемирия. Боэмунд так и не согласился на окончательный мир и продолжал исподтишка вредить Рожеру Борсе. Но летом 1096 года все семейство собралось вместе, чтобы наказать мятежный город Амальфи. Папские декреты о Крестовом походе уже были обнародованы, и небольшие отряды южных итальянцев уже отправились через море по дороге на Восток. Но лишь когда в Италию прибыли армии воодушевленных крестоносцев из Франции, Боэмунд осознал, насколько это значительное движение. Тогда же он понял, что из него можно извлечь личную выгоду. Его дядя Рожер Сицилийский ни за что не позволил бы ему аннексировать все Апулийское герцогство целиком. Уж лучше ему подыскать себе королевство в Леванте. Рвение французских крестоносцев не оставило равнодушными нормандские войска под Амальфи, и Боэмунд способствовал этому. Он объявил, что тоже возьмет крест, и призвал всех добрых христиан поступить так же. Перед собравшейся армией он снял свой дорогой алый плащ и разорвал его в клочки, чтобы нашить крестов для своих капитанов. Вассалы поспешили последовать его примеру, и с ними многие вассалы его брата и вассалы его дяди с Сицилии, которому осталось только жаловаться, что Крестовый поход лишил его армии.

Племянник Боэмунда Вильгельм сразу же отправился вместе с французскими крестоносцами, но самому Боэмунду потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами. Он оставил земли на попечение брата и раздобыл достаточно денег, чтобы оплатить дорожные расходы всех, кто отправился вместе с ним. Экспедиция отплыла из Бари в октябре. С Боэмундом плыли его племянник Танкред, старший брат Вильгельма, сын сестры Боэмунда Эммы и маркиза Одо; его кузены Ричард[47] и Райнульф Салернский вместе с сыном Райнульфа Ричардом; Жоффруа, граф Россиньуоло, и его братья; Роберт из Ансы, Герман из Канн, Онфруа из Монте-Скабиозо, Альберед из Каньяно и епископ Гирард из Ариано, что касается сицилийских нормандцев; а среди нормандцев из Франции, присоединившихся к Боэмунду, были Роберт из Сурдеваля и Боэль из Шартра. Его армия была меньше, чем у Готфрида, но она была хорошо оснащена и выучена.

Экспедиция высадилась в Эпире в нескольких пунктах на побережье между Диррахием и Авлоной и собралась у селения под названием Дрополи, в долине реки Виуса. Высадка в этих местах была подготовлена, несомненно, после консультаций с византийскими властями в Диррахии, которые, возможно, не хотели возлагать новое бремя на города, расположенные вдоль Эгнатиевой дороги; но выбор маршрута, которым должна была следовать его армия, скорее всего, сделал сам Боэмунд. Его кампании пятнадцатью годами ранее позволили ему ознакомиться с местностью южнее главной дороги, и он, быть может, рассчитывал, что если он пойдет не самым привычным путем, то византийцам будет труднее за ним проследить. У Иоанна Комнина лишних войск не было, и Боэмунду удалось тронуться в путь без присмотра имперских полицейских сил. Но, видимо, все были довольны друг другом, ибо нормандцам предоставили щедрые запасы провизии, а Боэмунд внушил всем своим людям, что они пойдут по земле, где живут христиане, и потому не должны там грабить и бесчинствовать.

Пройдя прямо через перевалы Пинда, армия незадолго до Рождества добралась до Кастории в Западной Македонии. Проследить ее путь невозможно, но он не мог быть легким, и часть его должна была пролегать на высоте свыше 4000 футов (более 1200 м) над уровнем моря. В Кастории он хотел было пополнить запасы провизии, но жители не пожелали уделить что-либо от своих скудных запасов этим незваным гостям, которых они запомнили как жестоких врагов всего несколько лет назад. Поэтому солдаты забрали столько скота, сколько им требовалось, а также лошадей и ослов, ибо множество вьючных животных погибло на перевалах Пинда. Рождество они провели у Кастории, затем Боэмунд повел их на восток к реке Вардар. Они задержались, чтобы напасть на деревню еретиков павликиан, оказавшуюся неподалеку от дороги, и сожгли дома вместе с жителями. В конце концов они добрались до реки в середине февраля, то есть у них ушло около семи недель, чтобы преодолеть расстояние чуть более сотни миль (более 160 км)[48].