турок причинял нашим кораблям большие повреждения, принуждая их отходить в море. Да и сильная османская эскадра, стоявшая на рейде Очакова, вела по русским судам свой губительный огонь. Теперь же, с уходом турецкого флота в Стамбул, задача по захвату крепости Березань значительно упростилась. Приказом его светлости для десанта на остров определяются запорожские казаки из Верного войска под командованием войскового судьи и кошевого атамана запорожцев Антона Головатого. В помощь им по просьбе самих казаков определяется сборная команда от отдельного батальона егерей подполковника Егорова.

Взоры всех присутствующих обратились на Лешку.

«Да елки ж палки, – выругался он про себя. – Ну мы же не морская пехота, в конце-то концов, чтобы по морю да в такую холодину десантом ходить!»

Вероятно, вся гамма чувств отразилась на его лице, и князь махнул рукой.

– Подполковник, что-то, я погляжу, ты не рад такой чести, чтобы показать перед всей нашей армией искусство своих егерей в таком важном деле? Сказывали мне, что при Суворове вы гораздо веселее за Буг десантировались?

«Ага, вон в чем тут дело, да здесь самая обычная ревность, – подумал с досадой Алексей. – Видать, нашептали наушники уже князюшке и про мою любовь к генералу, и про его доброе отношение ко мне. А я ведь, грешен, и правда высказывался нелестно про столь бездарно ведущуюся осаду. Плохо! Очень плохо иметь столь сильного недоброжелателя в лице самого князя!

– Ваша светлость, рад буду оказанной вами такой высокой чести! – гаркнул он, глядя преданно на Потемкина. – Постараюсь не осрамиться и показать все, на что способны мои егеря!

– Ну, вот и покажи, покажи, подполковник, – улыбнулся тот. – А то чать засиделся уже в своем-то нынешнем звании? Дорожи вниманием! Я ведь преданных мне офицеров никогда не забываю, – и, хмыкнув, покачал головой. – Продолжайте, Иван Иванович, – махнул он рукой, и главный квартирмейстер подошел опять к плану крепости.

– Алексей Петрович, мой план штурма Березани и находящихся на ней укреплений совершенно прост, – пояснял Егорову кошевой атаман. – У меня тут под стенами Очакова двадцать три большие куренные лодки и почти девять сотен казаков. Под прикрытием огня флотилии канонерских лодок бригадира Осипа Дерибаса мы пересекаем пролив по наикратчайшей прямой и высаживаемся на северной стороне острова. Тамошние места нам хорошо знакомы, так что выведем суда на самое мелководье так, что вы даже и мундиры свои не сможете замочить. Ты уж прости меня, подполковник, это ведь я перед князем настоял, чтобы твоих стрелков мне в помощь придали. Для атаки бастионов мои запорожцы хороши, они быстро на них заскочат, а вот твои егеря, как я сам знаю, отменные стрелки. Наслышан я о них уже от бугских казаков. Пока мы будем крепостные стены штурмовать, вы, главное, не дайте османам из них высовываться. Загоните их вовнутрь, подполковник! Ну, без обид?

– Да без обид, Антон Андреевич, – пожал плечами Егоров. – Одно же общее дело с вами делаем.

– Братцы, в каждую лодку садитесь десятком! – пояснял задачу всем выстроенным на берегу егерям Алексей. – Начинаете вести огонь из кончебасов при подходе к острову еще за несколько сотен шагов. Бейте так часто, как только сможете. Нужно сбить прицел османским канонирам и не дать им потопить наши лодки до подхода к берегу. За казаками никто на штурм не бросается, наше дело – это точная и уверенная стрельба на расстоянии, потому и идут в десант самые лучшие наши стрелки. Все, отряд, по лодкам! Бегом марш!

– Чого так довго, стрилки? Чи пан фицер вам голову заморочував? Ми вже втомилися сидяти! – проворчал здоровенный куренной старшина, сдвигаясь в сторону. – Замерзли вси!

– А ну посторонись-ка, дядя! – Лужин запрыгнул на палубу кончебаса и подвинул своим плечом казака. – Сейчас на веслах поработаете и согреетесь. Быстрее, быстрее запрыгиваем, братцы!

Один за другим в большую лодку запрыгнули все десять егерей.

– Ваше высокоблагородие, а вы разве тоже в десант с нами? – отшатнулся сержант от кормы.

– А ты что, без меня хотел, Федька, уйти? – усмехнулся Алексей. – Забыл, чертяка, как мы с тобой когда-то славно по Дунаю ходили? Сам хотел себе всю славу заграбастать?

– Евграфович у нас такой, ваше высокоблагородие, – хохотнул Соловей. – Шибко он до славы жадный. Говорит, что без медали от Очакова не уйдет в эту зиму.

– Ну, ты бы помолчал, Ванька, – нахмурился Лужин. – Мал больно при начальстве да над командиром подшучивать!

– Все, молчу, молчу я, Федор Евграфович! – поднял вверх руки егерь.

– Навались! – крикнул старшина, и лодку оттолкнули с отмели. Казаки-гребцы взялись за весла, и она стремительно пошла на юг, в сторону видневшегося в отдалении острова. Вместе с ней шло еще двадцать два гребных кончебаса. До десантников донесся один, второй, третий пушечный выстрел, а затем они слились в сплошную канонаду.

– Канонерки наши бьют, – успокоил егерей Алексей. – На себя внимание от нас турок отвлекают.

Первое ядро неприятельской береговой батареи ударило в воду далеко от гребной флотилии. Раздался всплеск, и вот второе, третье вздыбили фонтаны воды.

– Штуцера, огонь! – скомандовал Алексей, сам совмещая прицел на мечущихся вдалеке фигурках. Хлопали выстрелы нарезных стволов, попаданий пока видно не было, да это и было-то невозможно, учитывая такую дальнюю стрельбу и волнение на море.

– Осторонься! – рявкнули два казачьих канонира, потеснив егерей на носу. Один из них, подбив клин, чуть поправил прицел, а второй раздул тлеющий на пруте фитиль.

– Богдан, бережись! – крикнул тот, что был с прутом, и прислонил дымящийся пальник к затравочному отверстию.

«Бах!» – рявкнул фальконет, выпуская дальнюю картечь в сторону острова.

Канонерки флотилии Рибаса подошли ближе и тоже повели обстрел береговой батареи.

Кончебасы приставали на северной отмели, и в ледяную воду, подняв вверх оружие, спрыгнули с бортов запорожцы. Дав залп из ружей, они бросились к береговой батарее. Вырезав на ней топчу, казаки развернули орудия против крепости. Куренные атаманы подняли своих людей и под прикрытием плотного огня егерей бросились на штурм стен. Турки не стали испытывать судьбу и вывесили белый флаг.

Согласно отправленному в столицу донесению Потемкина, общие потери казаков составили: один полковой старшина, четыре куренных атамана и двадцать четыре казака. Согласно тому же рапорту, из четырех сотен защитников Березанской крепости триста двадцать сдалось в плен, а восемь десятков было убито.

Плененного коменданта Келеджи Осман-пашу на следующий день принял в своем шатре сам Григорий Александрович. Он был показательно одарен бриллиантовым перстнем, а всем остальным пленным была выплачена компенсация за «потерянные вещи». Колонну добровольно сдавшихся на островной крепости защитников провели во главе с комендантом и со всеми командирами перед очаковскими стенами. А уже через три недели