Гоша тщательно избегал светить в правый угол. Кое-что сообразив, я забрал у него фонарик и сам посветил туда. Ага, все ясно: там стояли бутылки с немецкой вишневой водкой, «киршвассером» (хорошая была штука, кстати), и вина нескольких видов. Две крайние бутылки откупорены и пустешеньки – не было нужды гадать, куда девалось их содержимое.

– Мы ж самую чуточку, командир, – сказал Мусин без особого раскаяния. – Так, чисто символически…

– Символисты… – проворчал я. – Декаденты… Вы мне это вот хотели показать? И оно почище привидения?

– Да это не оно, – сказал Мусин. – Интересное – в сундуке. Пойдемте глянем, товарищ старший лейтенант? Оно безопасное, сколько ни глядели, никаких неприятностей… Но диковина та еще…

Я подошел к сундуку. Капитальный был сундучище: высотой мне по пояс, с выпуклой крышкой, широкая сторона в два человеческих роста, боковины не меньше метра длиной, окован в высоту и по крышке полосами потемневшего железа с выгравированным узором, между ними тянутся рядочки шляпок гвоздей, явно декоративные, на проушину накинута фигурная скоба, но замка нет. Я такие видел только на картинках, в них сказочные – и не сказочные тоже – цари-короли хранили свои сокровища…

– Ну? – спросил я, подойдя поближе.

– А вот сейчас… Але-оп!

Гоша приналег, с усилием поднял тяжеленную крышку, с глухим стуком прислонил ее к стене… В первый миг я не понял, не осознал, что вижу. А когда понял, буквально остолбенел.

В сундуке не было никаких сокровищ, вообще никаких вещей, пусть самых неожиданных. Там, внизу, на ладонь пониже краев, была вода. И не просто вода – по всей ее поверхности взметались и опадали невысокие волны, темно-зеленые, с белыми гребешками пены, я ощутил дуновение неизвестно откуда идущего ветра, почувствовал свежесть словно бы моря. Это и в самом деле больше всего походило на поверхность моря в ветреный день – до шторма далеко, но море неспокойное, и я смотрю на него с приличной высоты, с высокой скалы или низко летящего самолета…

Неизвестно, сколько прошло времени, пока я стоял и оторопело таращился на это невероятное зрелище, а оно и не думало исчезать. Показалось даже, что я слышу плеск волн, ветер все так же оглаживал лицо пахнущей свежестью прохладой, срывал пенные верхушки с волн…

– Впечатляет, командир? – тихо, словно боясь кого-то разбудить или спугнуть, спросил Мусин.

– Да уж… – только и смог я ответить так же тихо.

– Море… – сказал он. – Почему-то подумалось, что это море, да и сейчас так кажется. В точности как у нас на Ланжероне, когда волнение начинается…

(Он был одессит. Не башкир и не татарин, как можно подумать – просто-напросто одно время было в моде давать детям «революционные» имена – аббревиатуру лозунгов и образованные от имен вождей – «Дамир» как раз и означало «Даешь мировую революцию».)

– А пожалуй, – согласился я. – Почему-то кажется, что это именно что море…

– А откуда же оно тут взялось?

– А ты спроси что-нибудь полегче…

Мы замолчали, стояли как завороженные, пялились на эту загадочную диковину, выглядевшую до ужаса реальной. Фонарик Гоша машинально выключил, но в нем не было нужды – кусочек моря словно бы светился изнутри, будто на дне сундука горели сильные лампы. Нет, не похоже – это был какой-то другой свет, словно бы даже не электрический. От сундука исходило неяркое свечение, освещавшее и нас, застывших в удивленном оцепенении…

Не знаю, сколько это продолжалось. Неведомо откуда из правого угла вдруг появился крошечный парусный кораблик и наискось, чуть накренившись на правый борт, пошел к противоположному углу сундука. Я видел его какие-то секунды, но зрелище прочно впечаталось в память. Двухмачтовый, с тугими гроздьями парусов, он уверенно шел по неспокойному морю, и я видел, отчетливо видел вовсе уж малюсенькие человеческие фигурки на реях – и такой же крохотный человечек стоял у крохотного штурвала…

– Щас! – азартно воскликнул Гоша, включив фонарик снова.

Наклонился над сундуком и всей растопыренной пятерней ухватил кораблик за корму, за высокую надстройку…

Словно беззвучный взрыв полыхнул меж его пальцев. А в следующий миг Гоша со сдавленным криком отлетел от сундука спиной вперед. Мы с Дамиром инстинктивно отшатнулись. Фонарик, со стуком упавший на пол, не погас, но луч освещал лишь угол подвала. А в сундуке…

Неведомое сияние тускнело, гасло, как это бывает с люстрой в театре. Я видел в лучке фонарика, как встает на ноги Гоша, похоже, целый и невредимый, как отряхивается, шепотом ругаясь сквозь зубы. Нагнулся, схватил фонарик, посветил в сторону сундука.

Сундук был пуст, я отчетливо видел темные доски на его дне. Никакого кораблика и никакого моря, сундук выглядел пустехоньким, как и не было ничего. Но ведь было! Мы все трое видели одно и то же, никакой это не сон…

Гоша и Дамир склонились над сундуком, едва не стукнувшись лбами. Выпрямились оторопело, Гоша произнес то, что и так было ясно:

– Ничего… Как не было… Мираж?

– Миражи бывают только в пустыне. Чему тебя в школе учили?

– Вообще-то еще и на море, – машинально поправил Гоша. – Не на всяком, правда…

– А какая разница? – огрызнулся Дамир. – Если здесь не пустыня и не море… Другое что-то.

– Может, чертовщина?

– А ты в чертовщину веришь?

– Не так чтобы особенно…

– Вот и помолчи. В жизни не слышал про такую чертовщину. И надо ж было тебе лезть с руками…

– А я знал? – огрызнулся Гоша. – Словно током шибануло. Меня стукало однажды…

– Жалко, по мозгам не стукнуло. Что за мода – хватать руками все непонятное. Хорошо еще, не взорвалось, а то кто его знает…

– Как ты, Гоша? – спросил я. – Нормально?

– Да нормально, – сказал он, все еще отряхиваясь, похлопывая себя по бокам и спине. – Ничего такого не чувствую, просто шибануло, как током, я и отлетел. Точно вам говорю, непростой немец тут жил. Колдун, что ли…

– В колдовство веришь? – подначил Дамир. – А еще комсомолец, отличник боевой и политической подготовки, в пример его ставят…

– Поверишь тут, когда такое…

Тут я вспомнил о своих обязанностях командира, сказал веско:

– Мистику и поповщину разводить не будем. Останемся на той позиции, что всему на свете есть научное объяснение. Пусть пока его и нет… Ладно, пошли отсюда. Продуктов наберите, с такой кладовкой можно и обеда не ждать. И вот что… Нашим ни слова, все равно не поверят, да еще и высмеют. В доказательство предъявить совершенно нечего. И еще… Когда соберете все «интересненькое», позовите меня. Посмотрим для порядка…

И настрого наказал: про спиртное изобилие в подвале – пока ни слова. И самим больше ничего не брать, пока не выяснили, сколько нам здесь быть…

Поднялись из подвала, и я направился прямиком в штаб полка. Быстро выяснилось, что в городке мы задержимся на неопределенное количество времени – а ведь случалось, что проскакивали такие городки с ходу и уходили дальше. Так что несколько дней безделья нам гарантированы, хотя, конечно, могут послать в разведку на колесах. Но пока что полк окапывается и занимает позиции на северной окраине городка…