Кстати, на церковном языке я являюсь сейчас так называемым покойником, то есть нахожусь на покое: у меня нет платных обязанностей в храме. Я просто с радостью служу в храме в Тропарёво – том самом, который показывали в фильмах «Ирония судьбы», «По семейным обстоятельствам» и в итальянском фильме «Подсолнухи» с участием Софи Лорен и Марчелло Мастрояни!

Н. Р.: Учитель, врач, священник: что для вас эти слова?

А. К.: Увы, все три этих слова прежде всего говорят об общем печальном диагнозе. Они напоминают об огромном расхождении между замыслом, идеалом – и массовым конвейерным исполнением. Учитель – училка; доктор – коновал; священник – поп… Знаете анекдот? Врач просыпается в холодном поту и кричит от ужаса. Жена спрашивает, что случилось, а он в ответ: «Да приснилось, что мне операцию делают мои однокурсники!». Чтобы массовый типаж стал более качественным, нужна жесткая критика (и даже суды) и серьезные усилия всего общества, а не поток елейных комплиментов.

Н. Р.: Что посоветуете современникам, стремящимся приблизиться к вере? К вере, а не к формальной религии.

А. К.: Первое: помнить, ради чего ты идешь в храм. Неужто ради политических комментариев? Нет? Ну тогда и не стоит обращать внимания на риторику церковного официоза. Слишком барабанна риторика современных архипастырей: «Мы – армия, всё только по приказу». Но не бойтесь: в Евангелии просто нет таких слов! Христос называет апостолов Своими детьми и друзьями. Так что не бойтесь не попасть в модный «тренд» и остаться евангельскими «староверами». Второе: ваши недоумения и разочарования – это нормально. В Евангелии есть притча о слепце. Он слышал, что в его стране появился чудотворец – Иисус. Он ждал, когда Иисус зайдет в его городок: так и случилось. Слепой крикнул: «Иисус, помилуй меня!». Но – цитирую дословно Евангелие – «Шедшие впереди (предыдущие) заставляли его молчать»… Кто странствовал со Христом? Его апостолы… Тем не менее Иисус излечил слепого. Во все века главным препятствием на пути ко Христу были «предыдущие христиане», те, кто раньше тебя нашел Христа и (на какое-то время или навсегда) – Его потерял.

Н. Р.: Для многих «душа» – некий сюр. Как говорить о ней – и надо ли?

А. К.: С массами о ней и не надо говорить, а с каждым отдельно – необходимо. Я не могу дать научного определения души. Мое определение – детское: что, наверное, допустимо для той общины, чей Основатель сказал «если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное». Душа – это то, что болит у человека, когда все тело здорово. Человек, впрочем, часто познает себя именно через боль. Вспомним: «До сорока лет я не знал, где у меня печень»…

Н. Р.: Что для вас миссионерство?

А. К.: Миссионер обращается к тем, кто не намерен его слушать. И в первые же минуты общения миссионер должен отстоять свое право на диалог, право на несколько минут чужого, и поначалу недоброжелательного, внимания. Поэтому первый тезис современного миссионерства, подлежащий доказательству: «Я не сумасшедший, я не дебил». Ну а потом уже давайте меряться аргументами…

Н. Р.: Вы продолжаете работу над новой книгой?

А. К.: Ох, в рукописи уже два с половиной миллиона знаков! Это сложная история треугольника Москва-Киев-Константинополь. В книге три больших сюжета – как московская церковь сама ушла в раскол XV–XVI веков, далее – как она получила Киев в XVII веке, ну а третий «узел» – наше время. Будут и другие книги, о которых пока не буду рассказывать.

Н. Р.: Вы вошли в период разочарований?

А. К.: Это нормально. Главное, чтобы разочарования не стали озлоблением. Новые знания и опыт, конечно, должны приводить к новым оценкам. Но разочарование может быть радостным: меньше поводов для понуждения себя к дружбе и согласию с тем и теми, что вызывает аллергию. И без этого балласта я вполне счастлив. В моей жизни нет обязаловки и расписания. Я с охоткой иду на службу в храм. С радостью принимаю гостей и журналистов, с радостью закрываю за ними дверь. Изредка и, опять же, с радостью выезжаю на лекции. Пишу в разных жанрах: от блогерских реплик до толстых томов. А хотите посмотреть сразу на двух счастливых людей?

Н. Р.: Почему б нет.

А. К.: Вот, смотрите на это фото: на моем животе просторно и счастливо разместился мой пятый пятимесячный внучок. И пропустить их быстролетное детство в своих постоянных поездках я бы уже не хотел!

Н. Р.: Что бы вы сказали тем, кто хочет учиться в духовной семинарии?

А. К.: Универсального совета нет. Есть группа людей, для которых это – единственный социальный лифт. Поэтому все мои предостережения будут разбиваться о единственный аргумент: «Дома хуже». Ну а тем ребятам, для которых доступен выбор «МГУ или семинария», я бы рекомендовал сначала получить светское образование и профессию, а потом – церковное. Хотя бы потому, что запасной аэродром поможет им сохранить человеческое достоинство.

13.07.2019

Полина Осетинская[67]

«Лучшей публики, чем публика российских провинций, я не знаю»[68]

Блистательный музыкант – слов нет, да они и ни к чему, когда рояль оживает, оживляя нечто, давно убитое в вас вами же самими. Особенно изысканна равелевская «Павана на смерть инфанты» – звук, кажется, невозможный в трёхмерке… В начале 2000-х мне довелось пообщаться со сценаристом Олегом Е. Осетинским (он хотел привести в порядок архив, искал редактора: так впервые мне довелось оказаться в небезызвестной квартире на Цветном бульваре). О. Е. называл Полину исключительно «моя бывшая дочь»… разумеется, мы не сработались – две недели персонального ада, и я сбежала, даже не забрав условные три сольдо. Подумала лишь: а ведь его «бывшей дочери» тогда сбежать было некуда. Кто не читал ошеломительную книгу «Прощай, грусть!»[69], непременно должен сделать это: возможно, будете рыдать, зато шкуркой прочувствуете, какой ценой достается музыка – и-вся-вот-эта-вот-медийность.

* * *

Наталья Рубанова: Один из последних записанных вами дисков в 2019 году – BACH | SCARLATTI. Что значит для вас музыка именно этих гениев и что «личное» вы привнесли в интерпретацию их сочинений?

Полина Осетинская: Каждый музыкант приносит свое личное, так называемую чистую музыку играет «от себя». На самом деле, этот диск – моя эпитафия Марине Вениаминовне Вольф, моему учителю и другу: ей я обязана всем. Мне хотелось в эту программу вложить все, что есть во мне, ведь 2015-й был самым сложным годом: сначала ушла Вера Горностаева, потом Марина… Я потеряла своих учителей, которые были для меня близкими людьми, и с которых я старалась брать пример. Эта программа – способ справиться с тем, что на меня навалилось: я искала свет в гениальной музыке Баха и Скарлатти.

Н. Р.: