Н. Р.: Кого читаете, когда время находится, кто вообще интересен?

П. О.: Из зарубежных писателей – Джонатан Франзен, Том Вульф, Джонатан Литтел… Есть и несколько современных русских авторов, которые мне интересны. Я раньше, знаете ли, очень много читала. Покорно покупала «Афишу», прочитывала все рецензии Льва Данилкина и покупала книги, о которых он писал… Сейчас я в некотором ужасе: какое же количество бессмысленных, не нужных книг, находится в моем доме. Раздариваю!

Н. Р.: Вы плотно связаны с Фондом «Кислород»…

П. О.: Да, я являюсь попечителем Фонда «Кислород», поддерживающим детей и взрослых с диагнозом муковисцидоз: это генетическое заболевание, которое невозможно вылечить, и которое сильно укорачивает жизнь. Однако при правильном лечении и благоприятных условиях человек может прожить до 50–60 лет: так происходит с больными на западе. А у нас мало пациентов доживает и до восемнадцати… Сейчас все больше людей приходит к мысли, что заниматься благотворительностью – все равно что чистить зубы по утрам: в этом нет никакой сверхмиссии. Любой человек может оформить регулярное пожертвование в некий фонд – и тогда сотрудники фонда смогут рассчитать бюджет. Благотворительным организациям сейчас очень трудно, они работают над тем, чтобы перевести многое из своей деятельности в системную помощь от государства, так как рассчитывать на постоянные частные пожертвования очень сложно – это чревато гибелью пациентов. И я рада, что все больше людей оформляют рекурентные, то есть постоянные, платежи в адрес тех фондов, которым они доверяют.

Н. Р.: И последний вопрос, быть может, странный: кому нужна сейчас современная академическая музыка, куда «идет» современная классика?

П. О.: Современная академическая музыка нужна прежде всего тем, кто ею занимается и тем, кто вовлечен в процесс ее создания – у каждого свое направление. И у разных жанров современной академической музыки есть свои поклонники, свои слушатели. По поводу же «куда идет»… что-то идет в сторону попсы, что-то – в сторону усложнения музыкального языка, по-разному. Существуют и конкурсы современных композиторов: они очень многое, конечно, дают участникам. И нужно, чтобы публика стимулировала интерес музыкантов, чтобы хотела узнавать современную музыку, любила ее. Надо воспитывать вкус публики и не бояться имен современных композиторов на афишах.

29.10.2019

Евгений Ройзман[70]

«Я не патриот, я родину люблю»[71]

Политик, литератор и коллекционер, экс-мэр Екатеринбурга и основатель организации «Город без наркотиков»… Пресловутая встреча из экс-лайф (как, впрочем, все в этой книге) в простой московской «Шоколаднице» образца-2019: тогда еще прогуливаю так называемую основную работку, чтоб записать интервью – все как в очень средней школке и в снулом институте, когда отменяешь нудные уроки и пустозвонные лекции. Собеседник поначалу несколько закрыт, но «стена» быстро тает – говорим мы в итоге несколько часов, ну а работка – не волк.

Наталья Рубанова: Ваша биография отчасти напоминает остросюжетный роман – исключен за плохое поведение из школы, ушел из дома, подростком разгружал вагоны, два года провел за решеткой, работал на заводе… как там в цоевском «Бошетунмае»?.. «Тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе». Как все эти условные прелести жизни повлияли на то, что принято называть бэкграундом – или без подобного опыта лучше было б обойтись?

Евгений Ройзман: Послушайте, просто послушайте меня… Это же невероятное расширение кругозора! Попадая в такие места, ты вдруг понимаешь, что есть совсем другая жизнь, совсем другие люди… Дело в том, что на всех отрицательный опыт очень по-разному действует – ты или адаптируешь его, опыт этот, или он тебя в какой-то момент раздавит просто. У меня на самом деле все вовремя произошло, я всем доволен. И если б я снова поступил в университет, то снова выбрал бы историю. А еще прослушал бы ряд лекций – не хватает филологического и искусствоведческого образования.

Н. Р.: Еще не поздно.

Е. Р.: Да. И я никуда не тороплюсь. Моя дисциплина, история, находится на стыке наук, поэтому постоянно учусь новому, нельзя останавливаться.

Н. Р.: «Поэт, депутат госдумы» – несколько фантастично, не сочетаемо… Как и то, что в вашем рабочем кабинете портрет Бродского висел вместо президентского.

Е. Р.: Да, вроде бы и несочетаемое: «поэт, депутат госдумы». Но лишь на первый взгляд. Все относительно. Человек многомерен, просто многие об этом забыли. Депутат госдумы может писать стихи, да. А портрет Бродского мне Миша Брусиловский принес.

Н. Р.: Брусиловского нередко сравнивают с Шагалом и Малевичем, его работы – одни из самых дорогих в «рейтинге» российских художников. В вашей коллекции много его картин?

Е. Р.: Мы общались много лет. С журналом «Наше наследие» – лучшим, считаю, журналом по культуре, – сделали вместе с моей женой Юлей Крутеевой мощную монографию Брусиловского. А вообще Миша мои стихи любил, три книги оформил. В одной из них мощное сочетание имен: предисловие Быкова и иллюстрации Брусиловского… можно сказать, уже не важно, что в книге за поэзия.

Н. Р.: Шутите.

Е. Р.: Ну вот, а когда Миша умер, я сделал на своей территории музей художника… Я еще собрал всю крутую графику – Брусиловский ведь академию репинскую в Питере окончил, потрясающий мастер был.

Н. Р.: А давайте теперь про книги. У вас вышло несколько – поэтический сборник «Жили-были», «Невыдуманные рассказы»… Когда писать начали, когда этот «зуд проклятый» проснулся?

Е. Р.: Да я пишу всегда! Всегда. Блокнот со мной. Записные книжки… в них есть и законченные рассказы, и зарисовки. Потом набираю все это. Гигантские объемы накапливаются! В музее моем у меня иной ежедневник – я вынужден работу структурировать, хотя совсем нет времени… Есть секретарь, конечно, но я о другом сейчас говорю. Честно? Очень бы хотелось остаться вдвоем с Британской энциклопедией, наедине. А что до стихов, то последние я году в 2002-м написал… И это уж не от меня зависит: стихотворение само ведь пишется, не по заказу. Иначе невозможно. Что же касается книг моих, то они нарасхват. Я ведь много выступаю, езжу. Тираж сразу разлетается. И еще я вам вот что скажу – я стал первым политиком России, который стал работать с соцсетями, в 2005-м завел Живой Журнал. Затем это Саша Лебедев сделал, знаменитый банкир. Я ведь был отрезан от СМИ – а тут вот смог высказаться…

Н. Р.: «Мы – виноград у Господа в горсти / Я виноват, и, Господи, прости / Меня. Когда-нибудь случится / Меж пальцев просочиться…». Вы написали эти строки в далеком 91-м году. Много воды утекло с тех пор, но, возможно, это одно из самых искренних