Хотелось спрятать его от всего мира. Я плавилась от его горячего тела. А ещё больше — от противоречий и нежелания открыться полностью не только в сексе. Мне постоянно казалось: вот он, настоящий. Пусть на несколько часов, когда забывал обо всём и с наслаждением дарил мне оргазмы.

Я бы согласилась на меньшее, чтобы чаще видеть его таким вне постели. Я бы согласилась спать у его ног, охраняя сон, лишь бы он почаще приоткрывался. Но пока приходилось довольствоваться тем, что он предлагал мне.

Это было невыносимо — ходить по краю его жизни и не видеть целиком все его тайны. Мне доставались фрагменты, но я и им радовалась. За очень короткое время он стал моим дыханием.

Неожиданно. Врасплох. Я не думала, что так бывает. Кажется, я влюбилась.

— Тебе помочь? — он спрашивает об этом каждый вечер. У меня сессия. Я сдаю зачёты и экзамены. И его отношение к моей учёбе — бальзам на израненную тёткой душу. Эдгар не запрещает. Он поощряет. А ещё вот как сейчас: хочет помочь.

Он возвращается домой то раньше, то позже. Часто утомлённый, с резкими морщинками у рта и глазами, в которых сквозит усталость. И за какой-то час мой муж преображается. Плещется в душе, я кормлю его ужином. Он уже не ворчит, что я трачу время на приготовление еды. Ему нравится и моя стряпня, и то, что я сижу напротив, болтаю ногой и рассказываю, чем занималась целый день. Он спрашивает. Ему интересно.

И о себе он начал рассказывать немного больше, хоть до этого чаще отделывался односложными ответами. Он помнит, постоянно помнит, что должен меня натаскивать, чтобы, когда придёт час, я не ошиблась, не подвела его. Жаль, что он ничего не делает просто так. Мне бы этого хотелось. Но он готовит меня к роли. И я подчиняюсь.

Сегодня он лежит, положив голову мне на колени. Задаёт экзаменационные вопросы из длинного списка. А я отвечаю.

— Нет, неправильно, — у него отличная память. Кажется, он может уже сам сдать на «отлично», а я всё ещё запинаюсь, путаюсь. Если честно, думаю не о том.

— Отдохни, — забирает из моих рук планшет, куда я пытаюсь заглядывать украдкой, чтобы восстановить в голове логическую цепочку своих рассуждений. Он неожиданно целует меня в ладонь. Прижимается губами. И я замираю от счастья. Хочу любить его и нежить так, чтобы он забыл обо всём на свете.

— У тебя всё получится. Не расстраивайся, — подбадривает, и нет ничего дороже его слов. Я не расстроена. Я чересчур полна этим мужчиной. Он в каждом моём вздохе, и мне всё труднее сдерживаться.

— Пошли. Надо развеяться, — тянет он меня за руку. — Я знаю отличное местечко. Там варят отличный кофе и заваривают замечательный чай.

Он помнит, что я люблю чай. А мне не хочется никуда идти. Но Эдгар настаивает. Выбирает мне одежду.

— Вот это подойдёт отлично, — и этому тоже он учит меня — красиво одеваться. Ценить хорошие вещи. Складывать яркие впечатления. Что буду делать я, когда моя семейная жизнь закончится? Смогу ли я жить без его голоса? И отдаст ли он мне Че Гевару?

В какой-то момент он срывается. Может, моё оголённое плечо его заводит, а может, ему кажется, что я ещё недостаточно обласкана им.

— Иди сюда, — как всегда, приказ. И глаза его темнеют, как небо в пасмурный день. Я знаю, что за этим последует. Но каждый раз не могу ему отказать. Да и зачем? Я сама желаю того же.

— Хочу тебя почувствовать очень глубоко, — иногда он немногословен, а иногда, как сейчас, объясняет, чего хочет. И это подстёгивает, будоражит. Я готова пить голос мужа и слушать отрывистые слова, подчиняясь желаниям моего мужчины.

Он целует меня. И поцелуи его глубокие. Жалящие. Настойчивые. Властные. Всё чаще я не остаюсь в долгу: ласкаю его руками — бесстыдно и смело. Вхожу во вкус. Не зажимаюсь. Он и этому меня научил понемногу. Никогда не указывал явно, но всегда поощрял вольности. Подстёгивал словами и нетерпеливой дрожью. Ему нравилось. А я для него готова была на всё. На любые безумства, лишь бы задержать, подарить удовольствие, чтобы однажды получить в ответ хотя бы частичку того чувства, что жило во мне и росло изо дня в день.

— Подними ноги. Положи их мне на плечи. Вот так.

Эдгар гладит мои икры, покусывает пальцы, и я возбуждаюсь так, что готова и стонать, и кричать, извиваться и просить его войти в меня. Но я сдерживаюсь изо всех сил.

Он овладевает мною не сразу. Постепенно. Когда я уже разгорячена до предела и нетерпеливо шевелю бёдрами, пытаясь получить его полностью и целиком.

— Не спеши, — улыбается он хищно и продолжает мучить: входит совсем немного и выходит. Проводит головкой по складочкам и снова погружается в меня на чуть-чуть. Он входит в меня полностью, когда я начинаю постанывать и метаться. И это медленное плавное скольжение и короткий удар бёдер, когда его член полностью во мне, почти лишают меня выбора: я на краю. Хватает нескольких толчков, чтобы я разлетелась на атомы оргазма. Сжимаю пальцами простынь и сотрясаюсь. Останавливаюсь, чтобы насладиться самым ярким мигом экстаза.

— Молодец, моя девочка. Какая же ты молодец, — шепчет Эдгар и целует меня. Язык его проходится по голени. Он снова движется. Всё сильнее и быстрее. И я уже вскрикиваю — так это остро. Глубокое соединение. Всё, как он и хотел. Но для меня это впервые. Он идеален. Он мой.

— Эдгар, — шепчу я, когда он наконец получает разрядку, и, проведя ступнями по его груди, обнимаю ногами. Хочу быть ближе. Чувствовать его пульсацию. Биение сердца, сцеловывать дыхание.

— Моя Тая, — вторит он и прижимает к себе.

Я, наверное, хотела бы от него ребёнка. Но он не оставил мне шанса: мы побывали у гинеколога, где мне прописали курс противозачаточных таблеток. Это было его желание и приказ. Он не хочет. И снова мне пришлось подчиниться. Слишком всё зыбко. И я не уверена, что смогу плыть одна в лодке с собакой и ребёнком.

Я не обманывала его ни в чём. Но вчера видела, как он крутил в руках упаковку противозачаточных. Наверное, пересчитывает. Проверяет. Не доверяет до конца. И от этого горько. Я не заслужила. Но спорить и высказывать — нет смысла. Поэтому на устах моих печать. Пусть будет так.

— И всё таки — собирайся.

У Эдгара блестят глаза. И улыбка у него замечательная. В такие моменты он выглядит гораздо моложе. — Тебе понравится «Кофейка».

Мне уже нравится. Звучит тепло и напоминает ласковое слово «котейка». Интересно, если я приволоку в дом кота, как это переживёт команданте Че?

На кухне уже пять гераней. И все цветут. И Эдгар это пережил. И даже поливал диффенбахию — я видела. А вчера подарил мне букет разноцветных альстромерий.

— Давай, давай! — поторапливает он меня. И я снова подчиняюсь, хотя идти мне никуда не хочется. Может, это интуиция подсказывала: лучше бы мы сидели дома, потому что в «Кофейке» нас ждал не только приветливый уют, но и неожиданный и не совсем приятный сюрприз.

Я люблю смотреть, когда она ест. Это эстетическое наслаждение. Жаль, не могу наблюдать за этим действом постоянно: появляюсь поздно, когда Тая уже поужинала, поэтому приходится довольствоваться лишь тем, как она пьёт чай. Обхватывает чашку двумя руками, словно греет руки. Делает маленькие глоточки и жмурится.