Но молодой опер юмора, больше похожего на сарказм, не оценил и, озадачившись, ушел выполнять поручения.

Климу же предстояло обойти все зоомагазины города Н, благо по данным, которые ему уже успел достать Максим, их было не так много. Начать он решил с ближайших к гостинице.

Их обед преподнёс много сюрпризов и показал еще раз, что Клим – «везучий черт», как называло его начальство, и в расследованиях ему везет. Но на самом-то деле он знал, что никаким везением здесь и не пахнет, просто был у него один секрет. Когда опрос основных свидетелей не дает ничего, спроси второй эшелон, тех, кто не мог даже потенциально ничего видеть, но засветился в поле зрения. Такие люди обычно знают больше, и именно они, не чувствуя на себе ответственность свидетеля, вспоминают детали, которые и помогают распутать самое сложное преступление. Максим со скучающим Дмитрием опросили девушек, и они ничего не смогли сказать нового. Клим поверил в это и отчаялся, но, видимо, Великий сочинитель решил ему немного помочь.

К столику, за который они уселись в надежде быстро проглотить бизнес-ланч, подошла хорошенькая официантка. Ямочки на щечках и добродушные глаза выдавали в ней человека простого, возможно, даже слишком.

– Пообедать у нас решили? – радостно поприветствовала мужчин она.

Клим вопросительно посмотрел на Макса, мол, кто эта красотка?

– Вот, познакомьтесь, Лида, официантка, которую я сегодня опрашивал, – равнодушно сказал Максим, выбирая в меню салаты.

– Очень приятно, Лидочка. – Улыбнулся хорошенькой официантке Клим. – Значит, вы не видели этого человека? – сказал он и показал фотографию Юрки.

– Почему же, видела, только ничего интересного про него сказать не могу. Берите салатик «Мимоза», – милая Лидочка, увидев терзания Максима, решила ему помочь с выбором, было видно по всему, что тот был ей интереснее, чем Клим.

– А не было ли у него каких-нибудь странных просьб? – Все-таки он решил не отставать от милой девушки, немного даже из вредности. Трудно мужчине признать, что время его улетает и хорошеньким девочкам нравятся уже вот такие, лопоухие, но молодые.

– Да нет, вроде не было, – рассеянно сказала она. – Хотя…

– Что? – вмиг встав в стойку хищника, сказал Клим, почувствовав добычу.

– В самый первый день он попросил у меня пустую коробку от торта, – засмеялась девчонка.

– А он не рассказал, зачем она ему? – с надеждой спросил Клим.

– Нет, – сказала Лидочка, – да я и не спрашивала. Хотя, знаете, мне дворничиха рассказывала, что какой-то ненормальный хотел в нашем саду закопать коробку из-под торта, но она ему не дала. Тогда я не придала этому значения, а сейчас думаю: может, это была та же коробка?

– Спасибо, Лидочка, а где я могу найти дворника, кстати, как её по имени-отчеству? – уточнил Клим.

– Так у нее в саду маленький сарайчик с оборудованием, там она точно, мы её бабой Валей зовем, а как уж по отчеству, не знаю, – растерялась девушка, видимо, не предполагая, что у дворничих тоже бывают отчества.

– Давайте «Мимозу», – сказал вдруг Максим, видимо, определившись с выбором.

– Извините, Лидочка, но мы пока передумали есть, – сказал Клим и, кивком приказав Максиму встать, направился в сад гостиницы.

Это действительно был сад, сразу видно, что работала здесь совсем не дворничиха, а человек любящий и хорошо разбирающийся в растениях. Все было ухоженно и невероятно красиво, не каждый парк Москвы мог похвастаться такими растениями и дизайном ландшафта.

– Что, нравится? – услышали они голос и обернулись. На тропинке стояла женщина в возрасте, низкого роста, коренастая, с большими натруженными руками и ясными глазами. Настолько ясными, что казалось, этого человека в жизни никогда не коснулись грехи, он не завидовал и не врал, не говоря уже о страшных прегрешениях.

– Очень-очень нравится. – Клим от восторга развел руками. – Это все ваших рук дело?

– Моих, – гордо, но без особого бахвальства ответила женщина.

– Так вы Валентина, простите, не знаю по отчеству.

– Зови меня баба Валя, меня все здесь так называют.

– Ну, какая же вы баба, скорее тетя, не более, – пытался сделать комплимент Клим.

– Да мне нравится, – без всякого жеманства ответила она. Баба Валя была одиноким человеком, спешащим рассказать всем о себе. – Так уж случилось – нет у меня семьи, вся моя семья – это они. – Она обвела руками сад. – А так слышишь – «баба Валя» – и душа радуется, словно есть тот, кому на тебя не все равно, словно ты и вправду баба для кого-то.

– Ну, тогда и я вас буду называть баба Валя, – согласился Клим. – Вот я слышал от Лидочки, что кто-то недавно покушался на эту красоту, пытаясь зарыть у вас в саду коробку из-под торта.

– Да, было дело, приходил один бедолага сюда, – вздохнула баба Валя, – но я вовремя заметила и погнала его отсюда.

– Этот? – Клим показал фотографию Юрки на телефоне.

– Да, он. – Махнула головой баба Валя.

– А почему бедолага? – спросил Клим, Максим по-прежнему стоял рядом и помалкивал, Клим надеялся, что учился, как надо проводить расследования.

– Ну, так он хоронил своего друга, животное у него умерло, которое ему было как друг, сокрушаясь, так говорил, что трудно теперь ему придется, вроде как тот ему душу охранял. Я ему подсказала, чтоб съездил он на кладбище местное да на окраине и закопал животное, а в саду – это не дело, в саду – это грех.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Клим у Максима. – Ведь я сегодня видел этого суслика как тебя.

– Так его все-таки поймали! – обрадовался Максим.

– Нет, просто бедное, загнанное вчерашней погоней животное заходило ко мне позавтракать. Я не мог отказать голодающему.

– Надо было заманить его едой и схватить, – разочарованно сказал Максим, словно Клим после этого упал в его глазах.

– Я не мог, против него сейчас весь мир, мне хотелось, чтоб он не утратил веру в человечество.

– Гуманно, вы пацифист?

– У меня это наследственное, передалось от дедушки, я ни при чем – гены, – задумчиво сказал Клим.

– А кто был ваш дедушка? – поинтересовался Макс.

– Военный, но, кроме фашистов, мухи не обидел за всю жизнь.

– Редко встретишь, чтоб человек так по животному убивался, – не понимая, о чем говорят странные парни, вставила баба Валя свою мысль. – Машка говорила, что так рыдал, что завывал.

– А кто такая Машка? – спросил Клим, чувствуя, что это еще не конец истории.

– Так горничная наша, не люблю я её, врет много, даже подворовывает у гостей и, не стыдясь, хвастается этим. Но здесь я ей верю, рассказывала, что зашла она в гостиницу, а там гость на полу сидит и как раненый зверь завывает у клетки, а в ней животное дохлое лежит. Её, сердечный, в своих страданиях и не заметил вовсе, она потихоньку дверь закрыла и вышла.