на пути одного из стражей порядка, который уже шагнул к Демиду, — Так не делается. Вы должны объяснить причину и зачитать наши права.

— Быстрее! — нетерпеливо рявкнул лейтенант своим людям.

Один из полицейских схватил ее руку и пристегнул к другой. Все бы ничего, но выполняя эту казалось бы рутинную работу, он недовольно косился на Софью и цокал, будто она оскорбляла его самим фактом своего существования.

На Демида тоже надели наручники. Людей в форме было в несколько раз больше. Такое впечатление, что они ехали на какую-нибудь серьезную облаву и в последний момент вдруг решили изменить цель поездки, посчитав их с Софьей более серьезной угрозой. Затем горе-путешественников посадили в экипаж с решетками на окнах и повезли в непонятном направлении.

Демид откинул голову на стену кареты, слушая мерный цокот копыт и размышляя. В более дурацкую ситуацию он вряд ли мог бы попасть. Крушение, Пангея, параллельный мир, прогулка в полицейской карете под мерное постукивание лошадиных шагов — может, он заболел и бредит? Что ни говори, предположение вполне здравое. Осталось проснуться и… что? Снова оказаться в ненавистном лабиринте? Сражаться за долю рынка? Топить отцовскую компанию, которая и так ещё на плаву лишь благодаря своему хрупкому исполнительному директору? Демиду стало тошно от этого. Отвернулся к решетчатому окну, в которое Софья смотрела без остановки. И злилась. Ее ноздри раздувались, а руки сжимались в кулаки так, что костяшки побелели. И она кусала вкровь губы. Маленький стойкий солдатик.

— Сонь, — шепнул Демид, дождался, когда переведет на него взгляд. — Мы разберемся со всем этим.

Она нахмурилась пуще прежнего:

— Конечно, разберемся! Где бы мы ни были, понятия о законности удержания невинных людей против воли везде одинаковы! Вот только доберусь до начальника участка! Все попляшут!

Этому невозможно было противиться — разъяренная Софья вызывала в нем восхищение, заставляла улыбаться. Ее воля к жизни и внутренняя сила ошеломляли. Любая другая уже бы закатила истерику в лучших традициях жанра, но только не Софья.

— У нас есть план, — Демид подмигнул ей.

— План? — Софья повалилась на сидящего рядом полицейского.

Тот отскочил и поднял руку так, словно хотел стряхнуть с себя ее прикосновение.

— Я предполагал, что нас арестуют, — сообщил Чернов, — и не сказал тебе, потому что актриса из тебя никудышная.

— Это ещё почему? — как жаль, что нельзя поставить руки в бока — проклятые наручники, будь они неладны.

— У тебя все на лице написано. Ты сама искренность.

Софья прищурилась. Иногда Чернов был просто невыносим.

— Так что там с планом? — решила направить его длинный язык в конструктивное русло.

Демид поерзал на месте, устраиваясь удобнее — как люди раньше днями путешествовали в таких каретах, уму непостижимо:

— Нам с тобой нужно поговорить с представителями власти. Быть арестованными — один из самых быстрых способов добиться этого.

— А где логика? — Софья даже подалась вперёд. — Добраться до представителей власти мы, может, и сможем, но это нас будут допрашивать, а не наоборот.

Демид загадочно приподнял брови:

— Ну, так нам это и нужно.

Софья ненавидела, когда Чернов оказывался прав. Ненавидела. Потому что его предположения, как правило, не сулили ничего особенно приятного. Разумеется, этот раз не был исключением. Приехав несколько кварталов по мощеной дороге, карета остановилась. Полицейские завели пленников в монументальное здание, заставили подняться на несколько этажей вверх и закрыли в душной камере. День был в самом разгаре. Сквозь железные решетки просматривался вдалеке пляж с клонящимися к воде пальмами и танцующими волнами. На жаре воздух прогрелся слишком сильно, а кондиционер нарушителям либо не полагался, либо вообще не существовал на Пангее. Оба варианта были отвратительными.

Софья прошлась по камере, рассматривая раскрашенные стены с лозунгами в стиле Маяковского. Очаровательно. Чернов как ни в чем ни бывало развалился на стуле. Такое впечатление, что ситуация не только его совсем не беспокоила — он томился от скуки и время от времени поглядывал на часы.

— Если твой план состоял именно в этом, — начала Софья.

Но продолжить у нее не получилось. Дверь открылась, и в камеру снова зашли полицейские.

— Наконец-то, — Демид выпрямился, положил руки на стол, дождался, когда представители правопорядка распределятся напротив, а Софья усядется рядом.

— Имя, — отрывисто спросил первый, открывая папку.

— Демид.

— Фамилия.

— Чернов.

— Леди?

— Софья Чернова.

— Причина нарушения общественного порядка?

— А что мы нарушили? — Софья подалась вперёд.

— Не пререкайтесь! — рявкнул полицейский.

— Но я не понимаю.

Демид положил ладонь сверху на ее руку и обратился к полицейскому:

— Лейтенант Черр, могу я обратиться?

Тот перевел на Демида раздраженный взгляд и вопрос проигнорировал. Вместо ответа спросил сам:

— Разрешение на общение с женщиной?

— Что? — возмутилась Софья.

Демид вздохнул:

— Да, я отдал вашим коллегам брачное свидетельство.

— Почему ваша женщина так одета?

— Потому что код 3216.

Полицейский вскинул голову. В его расширенных глазах мелькнули удивление и страх.

— Повторите, — сказал он уже совсем не враждебно.

— 3216.

— Да чтоб меня, — прошептал он.

Затем подскочил со стула, бросив папку на стол, и умчался вон из камеры, будто за ним гналась стая волков. Остальные стражи растерянно переглядывались, оставаясь при этом на месте. Софья откинулась на спинку стула, кипя от ярости, что в сочетании с духотой, которая становилась уже не выносимой, привело к легкому головокружению. Вы только посмотрите! На общение. Разрешение. Ну-ну.

Потом дверь открылась, и внутрь заглянула хорошенькая девушка. Пробежав глазами по собранию, она слегка улыбнулась и протиснулась внутрь:

— Одежда для леди. Лейтенант приказал принести.

Полицейские посторонились, и она прошла вперед, положила на стол бумажный конверт.

— Здесь все, — многозначительно сообщила она Софье, понимающий взгляд прогнал яростный настрой. Девушка, очевидно, сочувствовала и хотела помочь.

— Спасибо, — озадаченно ответила Софья, подтянула конверт ближе.

Незнакомка снова улыбнулась и обернулась к полицейским:

— Господа, леди нужно переодеться. Не могли бы вы выйти на несколько минут?

Стражи