— Значит, в воскресенье. А может, в понедельник. Какдумаешь? — повернулся он к тельняшке.

— В воскресенье, — с сомнением ответил тот.

— Ну.., я от тебя пошел и видел его возле котельной, водворе. Он с каким-то парнем был.

— С Васькой? — спросила рыжая.

— Вроде с Васькой. Высокий, темный.., точно с Васькой.Хотя, может, и не с Васькой.

— С Арсением? — спросила я.

Он взглянул на меня с удивлением.

— Такого не знаю. А зачем тебе Ромка? — в своюочередь спросил он, а рыжую точно прорвало:

— С ума вы сошли, что ли? Человек три дня как пропал,колбаса протухнуть успела, а им и деда нет.

— Какая колбаса? — ахнули оба парня, а рыжая сдосадой махнула рукой:

— Алкаши проклятые. — И зашагала по коридору. Ясхватила ее за руку, косясь на парней. Они закрыли дверь, а я зашептала:

— Давай проверим его комнату.

— Так мы же… — начала рыжая, нахмурилась и первой вошлав Ромкино жилище. Я шарила глазами в поисках конверта. Рыжая первым деломзаглянула в шкаф. С верхней полки что-то упало ей под ноги, она наклонилась игромко сказала:

— Ни фига себе…

Я тоже наклонилась. На полу лежал бронежилет.

— Ни фига себе, — повторила я вслед за рыжей, и мыиспуганно уставились друг на друга. Рыжая пришла в себя первой и приняласьперетряхивать весь шифоньер. Она нашла парик, а я фотографии. Теперь сталоясно, что тогда в квартире Арсения мы столкнулись с Ромкой.

— Откуда у него все это? — с тоской вопросиларыжая и вдруг потянула меня за руку. — Идем отсюда.

У меня не было предлога задерживаться здесь, и я пошла.Рыжая кусала губы, и казалось, вот-вот расплачется. Старушенция покинула свойпост, стул выглядел сиротливо. Рыжая неслась впереди, не замечая ничего вокруг.А я обратила внимание на шкафчик на стене справа. Шкафчик был разбит на ячейкис цифрами внизу. В ячейке с цифрой 13 торчало письмо. Воровски оглядываясь, ясхватила его и вслед за рыжей вышла на улицу, каждое мгновение ожидая криков:«Держи вора!»

— Говоришь, Арсений твой пропал, — тревожнозаговорила рыжая, подходя к машине. — И Васька мой пропал. Ромка исчез, аКозлов с балкона свалился. — Я утвердительно кивала. Мне, как и ей, отэтих перечислений становилось не по себе. Я бы могла добавить, что Арсенийвовсе не пропал, его застрелили в собственной квартире, так что весьмавероятно… Я так перепугалась, что даже побледнела, вслед за мной побледнела ирыжая… — Неужто они в самом деле… — прошептала она и заревела.

— Где котельная, возле которой видели Ромку сВасилием? — неожиданно для себя спросила я.

— Что? А.., не знаю. Кузя сказал — во дворе. Зачем онатебе?

.Ответить на этот вопрос я при всем желании не могла, нозашагала во двор. Рыжая, постояв немного, пошла за мной.

— Ой, чует мое сердце… — пробормотала она и болеевопросов уже не задавала, что меня вполне устраивало. Мое сердце тоже чуяло.

Мы вошли во двор, он был грязен, захламлен и необитаем, хотячерез него вела тропинка к дыре в заборе, так что люди иногда здесь появлялись.

Котельная притулилась сбоку от общежития.

Труба из красного кирпича, перекошенная дверь и остатки угляпод деревянным навесом. На двери висел замок. Мы обе уставились на него, потомя вздохнула, то ли с облегчением, то ли с досадой, и отвернулась, собираясьидти к машине, а рыжая дернула замок. Замок не открылся, зато одна из дужек, накоторой он висел, отлетела. Мы переглянулись, и она толкнула дверь.

Вниз вели несколько ступенек. Я бы ни за что не сталаспускаться, таким ужасом повеяло из этой темной ямы, и запах был тяжелый, онбудоражил воображение, которое рисовало картины одну страшнее другой. Но мояспутница пошарила рукой по стене, вспыхнул свет, и бояться стало глупо. Покрайней мере, я себя убедила в этом, присматриваясь к тому, что предстало моимочам. Просто лестница, по обеим сторонам которой сырые стены с облетевшейштукатуркой, слева вход в помещение котельной, и все. Вопрос: что нам здесьпонадобилось? Именно его и задала рыжая, а я не смогла ответить, но изупрямства начала спускаться вниз. Ясное дело: идея посетить котельную —глупость несусветная, но не могу же я вот так прямо признать это.

Рыжая спустилась следом за мной, так и не получив ответа.Идя друг за другом (лестница была узкая), мы свернули и вновь оказались втемноте. Свет лампочки едва доходил сюда, а помещение было довольно большим.Рыжая принялась шарить по стене, опять щелкнул выключатель, но лампочка незажглась, то ли перегорела, то ли ее здесь вовсе не было. Пока я с глупым видомстояла и озиралась, предприимчивая рыжая достала из сумки зажигалку, вытянуларуку и, освещая себе дорогу, пошла вперед. Я предпочла остаться на месте, боясьсвернуть себе шею. Впереди виднелось нечто похожее на печь. То есть это,конечно, было печью до недавнего времени, но потом она либо сама развалилась,либо кто-то помог. Стало ясно: котельная к эксплуатации непригодна, общежитиенаверняка подключили к центральному отоплению, оставив котельную спокойноветшать. А чтобы бомжи ненароком не учинили пожар, на двери повесили замок, апечь разломали. Покрутившись на одном месте, рыжая внимательно воззрилась наменя. Я нахмурилась, предупреждая возможный вопрос, а девица, должно быть вдосаде, пнула ногой дверцу печи. От удара соскочила задвижка, и дверца созловещим скрипом приоткрылась, а рыжая, наклонившись вперед, замерла в довольнонеудобной позе.

— Ты чего? — спросила я с беспокойством.

Она вроде бы ответила, да я не разобрала что, потомповернулась ко мне и с вытаращенными глазами ткнула пальцем в топку. Вместотого чтобы бежать со всех ног, я тоже наклонилась и заглянула, после чего глазамои тоже выкатились, говорить я временно разучилась и перешла, как рыжая, намычание.

В топке виднелись мужские ботинки, надетые на ноги. Ногитерялись в темноте, но скорее всего дальше тоже что-то было.

— А-а, — разом открыли мы рты и разом смолкли.Стало так страшно, что и орать сил не нашлось.

Мы постояли, глядя друг на друга, но почти ничего не видели,потому что зажигалка потухла.

— Там кто-то есть, — обретя дар речи, шепнуларыжая. Я кивнула, не уверенная, что она видит этот жест. — Ромка? —не унималась она и взвизгнула:

— А если Васька?

— Идем отсюда, — пробормотала я и даже схватила ееза руку, руку она выдернула, щелкнула зажигалкой и протянула ее мне. —Держи, — сказала она практически без дрожи в голосе.