— Чай. Просто горячий чёрный чай. Если можно — с лимоном.

— Мне нравится ваш выбор. У нас весьма богатая коллекция чаёв. Я постараюсь вас удивить. Раз уж вы так хорошо разбираетесь в изменённых деревьях, посмотрим, что вы скажете об изменённом чае.

— О… — граф остановился и, развернувшись к нам, удивлённо произнёс: — я что-то пропустил?

— Уважаемый ярл при одном взгляде определил, что из себя представляют входные двери в ваш дом, господин.

— Это и твой дом тоже, Юзеф. Но да, любопытно. Откуда вы узнали о них?

Блин. Ну не говорить же ему, что двери из такого же материала стояли в усадьбе, где я жил всю свою сознательную жизнь… Придётся приукрасить.

— Просто я, как ликвидатор, интересовался аукционами. На одном из них пару подобных дверей и заготовок с вариантами узоров продали. Я был ошарашен их стоимостью, оттого и запомнил. Ну а запах морёного дуба… Он и в Африке такой же, — негромко произнёс я, на ходу выдумывая легенду.

— Хм…

Глава рода Светловых ничего не ответил и молча отправился дальше, а мы двинулись за ним.

Богатый дом у Светловых. И больше, чем тот, что я купил. И предметов старины и истории здесь предостаточно. Мой дом в сравнении с этим очень даже современный. Но дух захватывает именно от этих коридоров, а не тех, по которым Юля за Кеном со шваброй носится.

Мы пришли в кабинет, где я вместе с Еленой расположились на диване, а её отец сел в своё зелёное бархатное кресло. И девушка начала свой рассказ о стычке и сломанной руке Ирисова. Я лишь многозначительно кивал головой и поддакивал.

Отец молча выслушал, а потом стал задавать неловкие вопросы…

— А что вы вообще вдвоём в ресторане делали?

— Ну… Ты вообще должен помнить ярла. Он был одним из тех, кто дважды помог мне в Сибири… Харитон тебе рассказывал о нём.

— Дочь моя, я не настолько стар, с памятью у меня проблем нет. Это я помню. Ответь лучше на мой вопрос, — продолжил гнуть свою линию Александр Сергеевич.

— Я хотела помочь Мирославу… Эм-м, он просит себя называть так, по-русски… — спохватилась девушка, поняв, что назвала меня «по-дружески». — Помочь с поступлением в академию. Он решил освоиться в империи и получить право на присоединение к ней не просто как обычный человек, а как аристократ. В этом году, к сожалению, с поступлением всё сложно, и я собрала для него немного информации о его противниках. Он будет поступать по квоте талантов. Вот и всё. Я как раз передавала ему информацию, когда припёрся этот урод. И как только узнал, где я?..

— Хм, квота талантов, да? Хорошо…

Раздался стук в дверь, и вошёл Юзеф, внося поднос с напитками.

Капучино для Елены, чёрный густой кофе для графа и чай для меня.

— Спасибо, Юзеф Павлович, — поблагодарила дворецкого Елена.

— Спасибо большое, — слегка кивнул и я головой, принимая напиток, пахнущий, как карамель и какао.

Интересный чай… Отпил. Ох, ещё и бодрит!

Дворецкий ушёл, и мы продолжили разговор.

— Руку обязательно было ломать?

— Папа! Он всерьёз пытался меня ударить. Сперва схватил — вот, у меня даже синяк остался. Я попыталась вырваться, но он очень крепко меня держал. Я тут же влепила ему пощёчину, и, клянусь, он озверел. Взгляд у него стал, как у бешеного мутанта. Если бы не Мирослав, он бы ударил меня.

— Всё так и было. И пусть среди свидетелей были лишь его люди, но ещё в ресторане остались камеры наблюдения и записи с них, — кивнул я.

Граф молча достал телефон и, набрав кому-то, коротко переговорил.

— Посидите пока. Мне надо пять минут…

И Александр Сергеевич отправился за свой рабочий компьютер и надел очки. Он несколько минут просидел, сосредоточенно смотря в монитор и щёлкая мышкой. Затем скривился, словно лимон укусил, и снял очки.

— Ирисов… Удивлён, что вы ничего не приукрасили. То, что рука сломана, на записи не видно. Может, и обойдётся. Позвоню-ка я придурку старшему…

Граф взял телефон, набрал чей-то номер и стал напряжённо ходить кругами по кабинету.

Состоялась настоящая словесная дуэль со взаимными обвинениями, аристократическими колкостями и обоюдными претензиями. При этом всё выглядело очень элегантно и остроумно. В самом конце разговора граф Светлов выложил свой «козырь», заявив, что у него уже есть запись с ресторана, на которой всё видно чётко и ясно. А ещё пригрозил, что если Ирисов после столь отвратительного и вызывающего поведения своего сына посмеет хотя бы пикнуть в сторону его дочери или очернить её честь, то он лично придёт и, пользуясь правом защищать свой род, переломает оставшиеся ноги и руки не только сынку Ирисова, но и ему самому.

На этом словесная баталия закончилась, и разгорячённый маг сел в кресло.

— Грози ему, не грози, а этот уязвлённый и потерявший достоинство граф Ирисов просто так не заткнётся и дело это не замнёт… Мы его не боимся, но вот вам, дорогой вы наш защитник, может достаться. Даже не так — обязательно достанется. И пусть я уважаю вас, как талантливого и сильного бойца, но в одиночку против целого рода вам не устоять. Так что, молодой человек, я хочу сделать вам одно предложение. Но прежде, чем я его озвучу… Елена, пойди в сад, нарви яблок.

— Ну пап!

— Не «нупапкай» мне тут, — сурово глянул Светлов на дочь.

Елена резко поднялась и, сказав «слушаюсь», чуть ли не выбежала из кабинета…

— «Нарви яблок», я так понимаю, означает: «погуляй и дай нам поговорить наедине?» — перестав улыбаться, принял я серьёзный вид.

— Всё верно. Настало время для серьёзных разговоров, после которых каждый из нас сделает свои выводы, и я озвучу своё предложение.

— То есть у вас есть разные варианты?

— Само собой. Никогда нельзя делать ставку на один-единственный план.

Граф сделал паузу, пристально смотря на меня, а затем продолжил:

— Больше всего в людях я ценю откровенность. Предлагаю, коль уж мы с вами оказались в этой ситуации по одну сторону баррикад, быть друг с другом предельно откровенными. Согласны?

— Согласен, — коротко кивнул я.

Я не стал заявлять, что и в мыслях нет врать ему. Правда, я сейчас даже не своё настоящее имя использую…

— Вот