– Ну так я их иногда называю. Они ведь мои питомцы, как-никак… – сказала Тиффани, смущенно пожимая плечами. Ее волосы заблестели в пяти разных местах.

Я невольно улыбнулась.

– Думаю, это прозвище им по душе, – сказала я, и тут мне в голову пришла одна мысль. – Ты знаешь мальчика, с которым поменялась местами? Кто он? Вы поддерживаете связь?

Тиффани покачала головой и сказала:

– Мама считала это слишком опасным. Но у нее есть малюсенькая карточка с его изображением! Мама хранила ее в серебряном медальоне, который всегда носила на шее. Но недавно я нашла этот медальон у нее в покоях, он валялся на полу с порванной цепочкой. Думаю, цепочка порвалась во время похищения. Я спрятала медальон в надежном месте. Если хочешь, могу тебе его показать.

– Да, очень хочу. Мне интересно, кто этот мальчик, – сказала я и накрыла руку Тиффани своей. – Прости, что ничем не могу тебе помочь. Поверь, если я найду этот артефакт, то первым же делом постараюсь связаться с Плеядами!

– Это мило с твоей стороны. Спасибо. И, пожалуйста, уговори Энко никому обо мне не рассказывать. Я боюсь Аида. Кто знает, как он отреагирует на такие новости? Ты же его знаешь – он с легкостью может меня убить, если захочет.

– Мы с Аидом не настолько близки, чтобы устраивать еженедельные посиделки за чашечкой кофе. Я видела его всего несколько раз, каждый из которых не заканчивался ничем хорошим.

Я старалась выражаться расплывчато, и Тиффани, наверное, решила, что мы с Аидом познакомились благодаря Энко. Она не стала углубляться в расспросы – видимо, знала, что представляет собой ее отец.

После услышанных новостей я была не в настроении присоединяться к бушующей перед сценой толпе, но все же вежливо осведомилась:

– Хочешь дослушать концерт?

Покачав головой, Тиффани сказала:

– Думаю, мне лучше уйти.

– Не бойся Энко. Он притворяется отвязной рок-звездой, но на самом деле он отличный парень.

– Ты ему нравишься, – улыбнулась Тиффани. – Это видно.

Я ничего не ответила.

– Он был готов вступить со мной в сражение, чтобы тебя защитить.

Мне не нравилась эта тема, поэтому я ответила как можно короче и лаконичнее:

– Энко нравятся все девушки. Он ведет себя как джентльмен, поэтому и вмешался.

– Как скажешь.

– Хочешь выпить чего-нибудь еще?

Тиффани отрицательно мотнула головой. Она была разочарована тем, что я не могу ей помочь. Это бросалось в глаза.

– Наверное, я вернусь в Храм обители Ночи. Надеюсь, в одной из библиотек отыщется подсказка о том, что из себя представляет этот артефакт. И кто знает, может, к этому времени появятся какие-нибудь новости про маму. Или про других пропавших богинь. Ливия, пожалуйста, не сердись на меня.

С этими словами Тиффани встала.

– Я пойду, если ты не против.

Мне не хотелось останавливать ее, особенно сейчас, когда она была полна решимости вернуться к поискам.

– Чем займешься? – спросила я.

Тиффани накинула на себя розовый плащ и отозвалась:

– Думаю, первым делом вернусь в тот переулок. В конце концов, не все реагируют так спокойно при виде пары больших черных крыльев.

Я почувствовала, как губы растягиваются в улыбке.

– Мне много чего довелось повидать.

– Я напишу, если будут новости. А если нет, то увидимся в понедельник в школе.

– Ты решила остаться в Париже? Несмотря на то, что не могу тебе помочь?

Тиффани кивнула.

– Все боги сейчас в Париже, поэтому конечно. Придется задержаться, чтобы что-нибудь разузнать. – Она аккуратно застегнула плащ и посмотрела мне в глаза. – Подчас остается положиться на волю случая.

Я встала, и мы обнялись.

– Спасибо за все, – сказала Тиффани. – В том числе за то, что решила мне довериться.

– Не за что. Прости, что не смогла ничем помочь.

Улыбнувшись напоследок, Тиффани повернулась ко мне спиной и направилась к выходу. Я смотрела ей вслед, снова и снова прокручивая в голове наш разговор. Мысль о том, что я, скорее всего, последняя представительница своего вида на Земле, вызывала странное чувство. На ум пришли вопросы, которые появились во время нашего с Тиффани разговора. Что представляет собой этот таинственный артефакт? Найдут ли звездные гусеницы других нимф? Интересно, как бы отреагировал Аид, узнав о существовании Тиффани? Я решила еще немного посидеть в вестибюле и собраться с мыслями. Сейчас я все равно не в состоянии внятно рассказать девочкам о случившемся.

Устало опустившись на стул, я почувствовала себя невероятно одинокой. Как же я скучаю по Маэлю! Хочу, чтобы он оказался рядом, и как можно скорее! Я ничего не знаю о сложном мире богов, а эти истории о могущественных артефактах и детях, которых поменяли местами, вносят еще большую неразбериху! Я вытащила телефон и открыла папку с фотографиями. Я несколько раз фотографировала Маэля в тусклом свете катакомб, а в самом начале нашего знакомства сделала скриншоты его фоток в «Инстаграме». Я плотно сжала губы, пытаясь сдержать слезы, которые предательски выступили на глазах, и в очередной раз пожалела о том, что у нас с Маэлем нет ни одного совместного фото. Я увеличила его изображение. Серые глаза, густые ресницы, насмешливая улыбка, таившаяся в уголках губ. Светлая, идеально чистая кожа. Даже после лета она была едва тронута слабым золотистым загаром. Я провела пальцем по его губам и быстро закрыла изображение. Уронила руку на колени и заблокировала телефон. Сердце сжималось от боли, и мне пришлось призвать на помощь все свое самообладание, чтобы слезы не хлынули из глаз потоком.

Увижу ли я его когда-нибудь еще?

Я удивленно вздрогнула, когда из зала донесся звучный, усиленный микрофоном голос Энко:

– А сейчас – время для последней песни! Спасибо, народ! Сегодня вы по-настоящему зажгли!

Торопливо убрав телефон в карман, я решительно вытерла слезы. Время действовать. Маэль должен мной гордиться. Он тоже никогда не сдавался. Я докажу нам обоим, что со всем справлюсь и без него. Вот только я до сих пор не знаю, как убедить Энко не рассказывать отцу о Тиффани… Аид, скорее всего, устроит настоящее светопреставление, а мне оно ни к чему. Многие боги исчезли, возможно, даже погибли. Хватит. К тому же я по-прежнему переживала из-за того, что во время телефонного разговора Зевс угрожал испепелить Нерея. Разъяренный бог подземного мира, пытающийся убить собственную дочь, будет сейчас очень некстати. Нет, я сделаю все, чтобы убедить Энко держать рот на замке. Я тихонько вздохнула. Да уж, та еще задачка…

Стиснув зубы, я бросилась в толпу. Пробралась к сцене и отыскала Джиджи с Джеммой. Селки прыгал вокруг них, словно пещерный человек, и, казалось, был полностью поглощен музыкой. Как ни странно, смотрелось неплохо. Опять же, все, что делают полубоги, смотрится неплохо. Как бы то ни было, скоро эти пляски закончатся, ведь, по словам Энко, сейчас играла последняя песня. Я зааплодировала, когда участники группы поклонились. Ноа улыбнулся Джемме. Та послала ему воздушный поцелуй, отчего Ноа улыбнулся еще шире. Энко пытался не обращать на меня внимания, но получалось это у него плохо. Стоило группе исчезнуть за кулисами, как я бросилась в погоню. На двери в раздевалку висел лист бумаги, на котором большими буквами было написано «бэкстейдж». Я постучалась и, услышав: «Войдите!», распахнула дверь. Перед диваном, который выглядел так, будто многое повидал на своем веку, стояли Ноа и Янис – бас-гитарист. Оба были по пояс обнажены. Я торопливо отвернулась.