– Извините! Я только хотела…

– Ты в порядке? – с обеспокоенным видом перебил меня Ноа.

– Да. Я искала Энко.

– Он пошел в душ, – сказал Янис. – Вдоль по коридору и налево, в сторону бассейна. Иди на запах хлорки.

Я заколебалась. Не знаю, хорошая ли это идея – пойти за Энко в душ? Как бы то ни было, я не хочу обсуждать Тиффани при остальных, а значит, нужно застать его одного.

– Спасибо! – сказала я, вышла, закрыла за собой дверь и попыталась связаться с Энко через «Ватсап».

«Надо поговорить, – написала я. – Прямо сейчас.

Энко ответил сразу.

«Я у душевой. Знаешь, где это?»

Я отправила смайлик с поднятым вверх большим пальцем. Найти дорогу к душевой оказалось несложно: убийственный запах хлорки был отличным проводником. Судя по всему, смотритель специально не запер двери, чтобы после концерта участники группы могли принять душ. Похоже, администрация относится к своим ученикам очень лояльно. Я пересекла несколько длинных коридоров, прошла мимо небольшого тренажерного зала и женской раздевалки и наконец увидела табличку, на которой было написано: «Мужская душевая».

Я постучала, приложила ухо к двери и спросила:

– Эй, ты там голый?

Изнутри послышался зловещий смех.

– Это не ответ! – закричала я, стоя перед дверью как вкопанная.

– Теперь можешь заходить. Я кое-что нацепил.

Я повернула ручку и вошла. «Кое-что» оказалось обтягивающими черными боксерами. Просто прекрасно. Энко даже цепи уже успел снять. Он откинул назад волосы и усмехнулся, глядя на меня исподлобья.

– Я не соврал. Я и правда не голый.

Стараясь не смотреть на него, я заявила:

– Теперь я знаю, что вам, темным богам, можно верить только наполовину.

Энко сложил руки на груди, отчего мышцы у него на руках рельефно напряглись.

– Твое недоверие меня обижает.

– Нам нужно поговорить, – сказала я, оставаясь на безопасном расстоянии.

Энко вытащил из спортивной сумки большое банное полотенце.

– Нет, не надо.

– Надо.

Энко бросил полотенце на скамейку и посмотрел на меня.

– Ливия, – он в несколько больших шагов преодолел разделяющее нас расстояние, – неужели ты и правда думаешь, что я первым же делом побегу к папочке и все ему расскажу, надеясь подлизаться?

Я не знала, что ответить, потому что понятия не имела, чего ожидать от Энко.

– О, да брось ты, – сказал тот, и его голос перешел в соблазнительное мурлыканье.

Потом Энко осторожно провел пальцем по моей щеке, и я невольно отступила назад.

– Я не папенькин сынок. К тому же я достаточно взрослый, чтобы самому решать, что говорить отцу, а что нет.

– Значит, ты не будешь устраивать проблем? – поинтересовалась я чуть охрипшим голосом.

– Ну-у-у… – протянул Энко и, наклонившись ко мне, дотронулся сначала до моей шеи, потом – плеча. Провел пальцем вниз по руке… По коже пробежал холодок. Все внутри меня противилось искушению поддаться этим ласкам.

– Это зависит от условий сделки. Что ты можешь предложить мне взамен?

Я фыркнула. Так я и знала! Все темные боги одинаковые!

– Похоже, ты неправильно меня понял, – сказала я, стараясь говорить как можно тверже и решительнее. – Я не собираюсь заключать с тобой сделку. Происходящее касается только вас с Тиффи.

На губах Энко появился намек на улыбку.

– Тиффи меня не интересует.

– Это не ответ.

Тихо рассмеявшись, Энко придвинулся ближе.

– Сделку могут заключить только две заинтересованные стороны, которые чего-то друг от друга хотят. По-другому не бывает. В Тиффи я не заинтересован от слова «совсем».

С этим двусмысленным намеком Энко наклонился ниже.

– Но мне очень интересно, почему ты, моя дорогая нимфа, готова броситься грудью на амбразуру ради этой летучей мыши.

Я почувствовала солоноватый запах кожи и парфюма. Раньше мысль о мокром от пота парне не вызывала у меня ничего, кроме отвращения, но сейчас… Надо признать, Энко выглядел до ужаса соблазнительно. Кожа у него на груди покраснела, щеки покрывал легкий румянец. Во время концерта он выложился на все сто. Взмокшие на висках волосы влажно блестели. Энко казался воплощением страсти – той самой, которую выплескивает в своей музыке. Он был до того хорош, что какая-то часть меня хотела поддаться минутному порыву, но другая противилась даже мысли об этом. А ведь Энко даже не в моем вкусе! Наверное, все из-за того, что он – соблазнитель от бога, да и Афродита наверняка многому его научила… Думаю, Энко мог бы влюбить в себя даже табуретку.

– Хватит уже, – приказала я, когда Энко наклонился ближе.

– Это называется «переговоры», моя дорогая нимфа. Переговоры, и только, – мрачно, почти зловеще сказал Энко, хотя теперь в его голосе можно было различить нотки чего-то похожего на веселье. Судя по всему, он наслаждался эффектом, который производит на меня. – Ну что… мы договорились?

– Это шантаж.

– Я бы никогда не стал тебя шантажировать, – улыбнулся Энко. – Мне просто нравится… – он наклонился к моему уху, почти касаясь его губами, и прошептал: – Вести с тобой переговоры.

– Переговоры ведутся за столом, с ручкой и бумагой, а не голышом в темной раздевалке.

Похоже, Энко позабавили мои слова. У него вырвался смешок, отдаленно напоминающий стон.

– Просто сдайся. Никому не будет от этого хуже.

Я оттолкнула Энко от себя и заставила его вытянуть руки вдоль тела.

– Во время переговоров я предпочитаю смотреть собеседнику в лицо.

В глазах Энко горел адский огонь. Мне еще не доводилось видеть его таким возбужденным.

– Ну ладно, – наконец согласился он. – Мне тоже нравится смотреть тебе в лицо.

Я закатила глаза. И как ему удается превратить даже самое безобидное замечание во что-то двусмысленное?

– Чего ты хочешь?

– Знаешь, а ведь у меня и мысли не было рассказывать отцу о случившемся. Все равно я не верю ни слову из того, что сказала эта летучая мышь. Но раз ты, очевидно, знаешь куда больше меня и веришь, что девчонка и правда дочь моего отца, то ситуация становится куда интереснее. Может, в этом и правда что-то есть. Кто знает?

– Какой же ты придурок! – заявила я, сложив руки на груди.

– Но красивый и невероятно привлекательный придурок, – сказал Энко. – К тому же говорят, что я офигенно целуюсь.

Я со стоном возвела глаза к потолку:

– Пожалуйста, замолчи. Это лишняя информация!