Вечерело, и на город спускалась долгожданная прохлада, смягчавшая дневной зной. Анирет с наслаждением вздохнула. Песнопения, доносившиеся снизу, плавно сменились хорошо знакомыми ей ещё по жизни здесь вечерними молитвами. Разнообразие мелодий переплелось в удивительный в своей гармонии причудливый рисунок. В такие моменты казалось, что пространство растворяется, обнажая иные грани бытия, волнующие смертное сознание, что и прошлое, и будущее сходятся воедино в цельном пронзительном моменте. Полушёпотом девушка пропела несколько фраз, вторя хору жриц неподалёку. Так же тихо Икер отозвался ей. Они соединили руки, не глядя друг на друга, по-прежнему любуясь городом. Словно и не было долгой разлуки. Было ли это волшебством жрецов Золотой или волшебством их дружбы, Анирет не знала, да и не хотела гадать.

Пока вечер опускался на Тамер, плавно переходя в ночь, они говорили обо всём; о том, как сложилась жизнь Икера после отъезда Анирет, – теперь он всё больше посвящал себя музыке и всё глубже познавал этот аспект служения Богине; о придворной жизни Анирет – за исключением её тайн – и удивительном путешествии в Обитель Таэху. Оказалось, что и самому Икеру случалось бывать в главном храме Аусетаар, потому их разговор имел особую наполненность и обоюдное понимание, насколько вообще можно было понять чудеса, творившиеся там. Наконец Анирет рассказала ему о недавнем посещении гробницы Хэфера, чью гибель община Тамера оплакивала больше, чем прочие. На много дней смолкли песни над городом, когда жрецы получили тяжёлую весть.

– Всё, что было любимо, не может кануть в забвение, – тихо напомнил Икер одну из истин служителей Золотой. – Найдут тело нашего брата или нет, Богиня сохранит его самого в вечности сквозь наши сердца.

– Иначе и быть не может, – кивнула Анирет.

Она и сама верила в это всей душой.

Пусть по-прежнему царевна не могла обсудить ни с кем всего, что тревожило её, после разговора это уже не угнетало её так, как раньше. Говоря с Икером, она отчётливо вспоминала разговоры по душам со старшим братом: сейчас память о Хэфере была особенно яркой, и образы давнего друга и брата накладывались один на другой и словно дышали в унисон. Тепло и чуткость Икера… тепло и чуткость Хэфера, потерянного для неё. Да, так хорошо, как сегодня, она и правда не чувствовала себя с тех давних пор, как в последний раз обсуждала что-то с Хэфером ещё до его отбытия на ту злополучную охоту на дальних пределах Империи. Икер, похоже, тоже искренне наслаждался беседой и возможностью поделиться своими мыслями.

И всё же было то, что смущало её сильнее, чем она готова была признать. Ей нужен был совет Икера, жреца Богини. Анирет пыталась представить, что посоветовал бы ей Хэфер, но это никак не удавалось. Энергии Золотой, такие могучие здесь, в Тамере, захватывали её сознание, нашёптывали о сокровенном… и странном. Ещё недавно она готова была отказаться от самой перспективы… но здесь, в «золотом городе, сладостном любовью», как называли его поэты, робко пробуждались мечты, когда-то посещавшие её.

Она хотела понять, как ей вести себя с Нэбмераи. Осложнялось всё тем, что она не могла раскрыть Икеру суть их отношений, чтобы спросить его, как поступить. Но пока Анирет размышляла, как лучше сформулировать вопрос, жрец вдруг нежно взял её за руку и вложил что-то ей в ладонь. Царевна удивлённо посмотрела на него и перевела взгляд на отполированный кусочек бирюзы, так похожий на тот, что она когда-то в порыве чувств подарила Икеру, сбивчиво признавшись в сокровенном. Какой же она тогда была юной и смелой! И влюблялась ли она ещё хоть раз после того?.. То был кусочек драгоценной бирюзы из подношений, благословлённых Богиней, и как нельзя лучше он подходил для дара влюблённого сердца.

– Это не тот камень, – с улыбкой покачал головой жрец. – Тот я храню бережно, как и память о нашем внутреннем путешествии.

Анирет невольно улыбнулась в ответ. Она уже давно не смущалась себя прежней, многое успев понять с тех пор. Его слова согрели её.

– Этот тоже был благословлён на алтаре нашей Владычицы, – продолжал Икер, смыкая пальцы царевны вокруг камня и держа её руку между своими ладонями. Память о том, как когда-то это касание безумно волновало её, всколыхнулась в ней было… и угасла. Её добрый друг был важен ей в ином качестве, ничуть не менее ценном. – Я знаю и помню, какая ты. Твоему удивительному сердцу это понадобится, когда однажды у тебя не найдётся подходящих слов, чтобы выразить всё. Я думал об этом, когда наделял талисман дыханием Золотой. Для тебя. Это было своего рода откровение.

Девушка посмотрела на него, не находя подходящих слов, и лишь крепко обняла жреца.

Праздники Золотой, неважно – большие или малые, всегда наполняли сердца особой самозабвенной радостью и сближали даже тех, кто при иных обстоятельствах и не заговорил бы друг с другом. Вельможи и простой люд, рэмеи, люди и даже эльфы – никого не оставляло равнодушным очарование Богини. Нескольких уроженцев Данваэннона Анирет углядела в круге танцующих на одном из внутренних дворов храма сегодня, и невольно порадовалась, что далеко не все разделяли возросшую после недавних событий враждебность между двумя народами. Немало эльфов предпочли когда-то остаться в Таур-Дуат, очарованные её тайнами, и покидать свой новый дом не желали даже теперь.

По пиршественным столам в поисках угощения шныряли храмовые кошки, но никому и в голову не приходило прогонять обнаглевших священных животных. Напротив, их присутствие считалось благословляющим – Богиня смотрела их глазами, переступала их мягкими лапами, слушала их чуткими ушами. Оставалось только радоваться, что на пир не пожаловали и львицы – стражницы храмов Тантиры, один из излюбленных образов Золотой, который Богиня принимала в некоторых легендах.

Музыканты старались вовсю, и весёлая музыка гремела в воздухе, столь же сладостная, что и праздничные угощения, и столь же пьянящая, что и медовое вино, щедро подаваемое гостям. Солдаты, слуги, знать – никому не было зазорно танцевать вместе со всеми пред очами Золотой. Анирет смеялась, кружась в танце то с кем-то из жрецов, то с одним из своих воинов, то с онемевшим от такой чести эльфом, но высматривала в толпе кое-кого определённого. Он неизменно держался неподалёку, но танец пока не сводил их вместе. Зато царевна успела заметить, что Верховная Жрица была чрезвычайно любезна с дядюшкой Хатепером, и он отвечал ей тем же, и потому совсем не удивилась, когда они тайком удалились. Волшебство Богини сегодня многим ударяло в голову даже больше, чем густое медовое вино.

Станцевав круг с Икером, Анирет закружилась с