Смолин притих, не сразу сообразив, что ответить. Действительно, Валентина Тимофеевна была частично права.

– А вы ее знаете? Бронникову?

– Я знаю, – ответила Валя, – хорошо знаю. Учились в одной школе.

– Валя, у нее парень есть?

Дамы посмотрели на него с подозрением, а он продолжал гнуть свою линию:

– Ну а чего. Нормальный вопрос. Нравится мне девчонка. Чего, сложно ответить?

– Нет вроде никого. Был давно какой-то ухажер. Мы школу оканчивали тогда. Влюбился в нее шибко. И она вроде его не футболила. Хулиганистый. Как же его звали… – Валентина задумалась, откусывая печенье. – То ли Вася, то ли Валя… Неважно. Не получилось у них.

– А чего не получилось?

– Посадили его. За разбой. А она в Питер уехала – учиться. Там уж я не в курсе, был кто у нее или нет. А сейчас точно нет, я бы знала. Алка-то языком без конца мелет…

– А парень тот вышел?

– Да кто же его знает. Может, и вышел, а может, и нет еще. Здесь его видно не было…

В учительскую вбежала Алла Николаевна, прервав их занимательную беседу:

– Витя, блин, ты чего здесь засел? Не найти! Аня звонила – срочно лети в больницу к ней, там в бухгалтерии компьютер полетел! А у них отчет… Бегом!

Витя выскочил из-за стола и, не попрощавшись с собеседницами, быстро направился к выходу. Алла Николаевна побежала за ним. Девушки посидели минутку молча. Потом Валя покосилась на подругу и спросила, откусывая печенюшку:

– Ты поняла вообще чего-нибудь?

– Не-а.

Через пятнадцать минут Витя стоял над компьютером в кабинете главного врача больницы, а из-за его плеча выглядывали Аня Бронникова, главврач Киселева и санитар Серега. Витя напряженно смотрел на погасший экран монитора, а троица за его спиной с тем же напряжением смотрела на затылок Смолина, заросший длинными светлыми волосами.

– И чего? – спросил Витя, не поворачиваясь. – Просто вырубился – и все?

– Да, – дрожащим голосом ответила Киселева. – Просто вырубился – и все. Чего-то треснуло там внутри. И все погасло.

– Фигово, – единственное, что нашел сказать Витя.

– Витенька, – продолжила Киселева, – там у меня курсовая по психогенетике. Два месяца писала. Спаси ее. Слышишь, родненький? Спаси! Наш техник – в отпуске. На тебя вся надежда.

Бронникова проникновенно вглядывалась в затылок Смолина. А тот, как будто чувствуя это, повернулся к ней и сказал с улыбкой:

– Сделаю. Но системник заберу домой, ладно? И поковыряюсь…

– Забирай! – Киселева чуть успокоилась, увидев уверенность Смолина. – Постарайся только побыстрее, а? Ладно?

– Конечно. Надеюсь, завтра верну.

Он взял системный блок вместе с проводами и вышел из кабинета главного врача. Через минуту в коридоре появилась Аня:

– Витя, точно сделаешь?

– Думаю, да, – ответил Смолин, пряча улыбку. – Но кое-что может мне сильно помочь в этом деле…

Бронникова молча ожидала продолжения.

– Свидание. Свидание с одним милым невропатологом.

Аня фыркнула:

– Господи, ты опять о своем…

Потом задумалась – в ее красивых карих глазах играла улыбка – и продолжила:

– А на что ты девушку собрался на свидание вести, друг любезный? У нас здесь, конечно, не Питер, но бесплатно в ресторанах не кормят. И даже вход в кинотеатр платный, представляешь? Цветы тоже денег стоят…

– Цветы?

– Да. Цветы. Я кстати, лилии люблю. Или ты альфонс? – рассмеялась Бронникова.

Витя закусил губу, продолжая обнимать системный блок.

– Да не. Ну какой я альфонс. А деньги… Деньги в долг взял бы. Попросил бы.

– У кого?

– У тебя, – ляпнул он. Аня расхохоталась и пообещала:

– Я подумаю.

* * *

А в это время на севере Карелии в уютном дачном доме Матвея Аскольдовича Прапорщикова, точнее на его веранде, подходила к логическому завершению вторая за утро двухлитровая бутылка пшеничного нефильтрованного пива. Увеличившееся количество алкоголя в крови собутыльников изменило их разговоры, и ближе к обеду от теологии они перешли к политике. Теперь уже дядя Мотя с непонимающим видом вопрошал, глядя на пылающее уверенностью лицо Скрипника:

– Я вот чего не понимаю, Боря, объяснишь, может… Ведь давно уже у всех крупных держав есть оружие массового уничтожения. Так?

– Да, – ответил Скрипник, вытирая пену с трехдневной щетины.

– Ну вот. Шмальнет кто-нибудь один, за ним сразу же другой, третий – и все кончится. Так?

– Да.

– А зачем тогда это делать? Ведь правители, если я правильно помню историю, всегда воевали зачем-то. Была цель. Новые территории там… Превосходство одной расы над другими и тому подобное. Так? А здесь-то чего будет? Никаких рас. Одна большая территория, ничем и никем не заполненная. Пингвинами, может. Или крысами. Там же вроде дядьки все умные, неужели не понимают? Смотри вот, Борис Аркадьевич… Ничего, что так официально? Тема такая… официальная… – Матвей глотнул пива и посмотрел на Скрипника.

– Ничего, дядя Мотя. Как тебе удобнее, так и действуй.

– Ну вот, смотри. Есть у нас в городе проспект, главный, типа как у вас – Невский. Он у нас Пролетарский называется. И выходит прямиком к вокзалу. А у вокзала стоят два ларька, давно, лет уже, наверное, двадцать пять. Торгуют одним и тем же: алкоголь, сигареты, соки, вода, шоколадки какие-то… Один ларек азербайджанца Ильяса. Второй – Маньки Соколовой. А теперь, Борис Аркадьевич, представь, что это и есть вся наша планета Земля. Площадь у вокзала и два ларька на ней. Представил?

– Ну.

– А теперь представь, что и у Ильяса и у Маньки в ларьках есть ядерные боеголовки, якобы для защиты. Друг от друга. И каждый из них знает: даже если кто-то один выстрелит – то исчезнут оба, и вокзальная площадь, кстати, тоже. И все равно продолжают бубнить что-то, ругаться, поливать друг друга грязью, швыряться тухлыми яйцами. Вопрос: зачем? Почему не жить спокойно? Дружно?

– Интересная аналогия, – задумался Борис, поглядывая на сгущающиеся на востоке тучи. – Никогда о таком не думал.

– Ну а вообще на эту тему думал?

– Да, Матвей Аскольдович.

– И? Поделишься?

– Поделюсь. Ты с ларьками мне пример привел, а я с тобой поделюсь наблюдениями изнутри социума под названием… ну, например, «офис небольшого коммерческого предприятия». А там такое… У предприятия есть собственник, у него свои цели, обычно – получить как можно больше прибыли. Для этого он выстраивает отношения с рынком, конкурентами, клиентами, сотрудниками. У каждого сотрудника тоже есть свои личные цели. В соответствии с ними те выстраивают свои отношения друг с другом. Я человек опытный: пять мест работы сменил. Знаю, о чем говорю. И везде, слышишь, Матвей Аскольдович, везде было одно и то же…