– Неужели? Ты же смотришь только на Опал, – вырвалось у меня.

Ой.

– Прости.

– Я не смотрю.

– Еще как смотришь!

– Она очень мила со мной, к тому же она удивительно красива.

– Этого ты знать не можешь, а мила она исключительно с тобой, со всеми остальными чудовищна.

Как может у человека сложиться такое ложное впечатление о ком-то, кто совершенно очевидно глуп!

– Во-первых, я довольно хорошо помню, как прекрасна Опал, а во-вторых, ты ее совсем не знаешь.

– А ты знаешь?

– Да, – его рот скривился в надменной усмешке. – Я чуть не предположил, что ты ревнуешь.

– Ха. Определенно нет.

– Опал красивее тебя?

– На этот вопрос ты едва ли дождешься ответа.

– Вообще-то ты уже ответила.

– Она очень красива, – неохотно призналась я. – Но давай вернемся к вопросу экранирования.

Этот разговор определенно пошел не в том направлении. Я и ревность! Что себе вообразил этот парень?

– По сути это как задернуть занавес перед своими мыслями.

Я с сомнением смотрела на него.

– И как это получается?

– Ты должна в это поверить и попытаться увидеть этот занавес перед своим внутренним взором. После того, как немного потренируешься, это получается очень легко. У нас дети этому в школе учатся. Однажды он сам по себе останется опущенным, если только ты не захочешь, чтобы кто-то прочел твои мысли.

Я никак не могла представить, как это должно сработать, но попробовать стоило.

– Ладно, хуже все равно не будет.

– Закрой глаза! Теперь подумай о том, что хочешь скрыть от остальных, а затем медленно задергивай занавес.

Я вспомнила Фрейзера, как мы вдвоем прислонились к надгробной плите и читали текст. Как мы смеялись вместе.

– Теперь занавес, – зарычал Кассиан.

Кусок материи развевался на границе моих мыслей. Я вздрогнула. Откуда он вообще взялся? Я потянулась к нему напряженными пальцами. Должно быть, я выглядела глупо, размахивая руками в воздухе. К счастью, Кассиан удержался от смеха, однако это определенно его повеселило. Я ему еще покажу! Я вцепилась крепче и очень медленно потянула. И почувствовала, как ткань натянулась. Я тащила, но в результате воображаемая ткань только порвалась. Мои мысли по-прежнему лежали открытыми перед Кассианом. Я распахнула глаза.

– У меня никогда не получится.

– Совсем неплохо для начала.

– Это была похвала?

– Нет.

– Я так и подумала.

– Будь поосторожнее с этим Фрейзером.

– Почему? Он забавный и симпатичный.

– Он тебя использует и бегает за каждой юбкой.

– Ты его не знаешь.

– Ну а ты?

– Этоглупо. Я уж было подумала, что ты ревнуешь.

– Ха. Да он мне и в подметки не годится, – Кассиан спрыгнул и начал расхаживать передо мной туда-сюда. – Еще раз! И думай теперь о чем-то другом. О том, что тебя волнует не так сильно, как этот парень.

Я задумалась. Моя мать не подходит. Из-за нее я волнуюсь ничуть не меньше. О чем я могу подумать? В голове было пусто. Может, экзамен по английскому? О боже, мне же еще к нему готовиться. Я совершенно забыла об этом.

– Так не пойдет. Ты для меня как открытая книга.

– Прости, но все, о чем я думаю, меня беспокоит. И это нормально. Если я думаю об отце, я скучаю по нему. Я злюсь на своего брата Финна, потому что Грейс он любит больше, чем меня. Я боюсь за бабушку, потому что она старенькая, а моя мать, что ж, о ней я вообще не хочу думать.

– Похоже, у тебя очень запутанная жизнь.

– Нечего надо мной смеяться. Она и правда запутанная.

– Я не смеюсь над тобой, – ответил он. – Давай попробуем по-другому.

Кассиан опустился передо мной на корточки.

– Дай мне руки.

Я смущенно взглянула на него и протянула руку. Теплые пальцы сомкнулись вокруг моих, и я отчетливо почувствовала легкое покалывание, поднимающееся по моим рукам. Темные глаза Кассиана серьезно смотрели на меня. Конечно, это было не всерьез, но мне показалось, что он мог заглянуть в мои самые тайные мысли. Я присмотрелась к нему. Кожа его щек в свете заходящего солнца казалась гладкой и золотистой. Если бы он не держал мои руки, я не устояла бы перед желанием прикоснуться к нему. А что чувствовал он? Губы Кассиана слегка дрожали. При этой мысли хватка его рук стала крепче.

– Сосредоточься, – потребовал он. – Кроме этого тебе ничего не нужно делать. Предоставь это мне.

Его голос был хриплым.

Я не могла оторвать от него взгляд. Как получилось, что эти глаза с золотистыми крапинками меня не видят?

– Я вижу тебя, Элиза. Больше, чем тебе бы хотелось, – прошептал он. – Сейчас не пугайся.

А потом, не знаю, как он это сделал, Кассиан осторожно вытянул тончайшую переливающуюся ткань. Будто она лежала сложенной с внутренней стороны моего лба.

– Чувствуешь?

– Да, – ответила я, едва шевеля губами. Я боялась, что малейшее колебание порвет ткань.

– Сейчас я ее отпущу. Как думаешь, сможешь ее удержать?

– Понятия не имею.

– Ты должна в это поверить. Закрой глаза, так будет легче.

Ткань заколыхалась у меня в голове, будто на нее налетел порыв ветра. Я судорожно пыталась удержать ее, но казалось, будто она скользит в моих руках. Ткань была слишком гладкой. Хотя я старалась сосредоточиться только на ней, почувствовала, как Кассиан отпустил мои руки. Я не хотела, чтобы он отпускал меня, но эльф отошел в сторону. И в тот момент, когда я опустила руки на колени, почувствовала, как ткань упала на пол.

Чувствуя свое бессилие, я открыла глаза.

– Думаю, тебе не нужно было меня отпускать.

– Если это будет необходимо, я не отпущу, – ответил Кассиан так тихо, что на мгновение мне показалось, что я придумала его ответ.

Я легла на траву и уставилась на облака, проплывавшие над нами. Я знала, что мне пора возвращаться, но мне так этого не хотелось.

Я почувствовала, как Кассиан лег рядом со мной. Мы оба молчали. Впервые мы с ним не ругались, и это было прекрасно.

– Могу я кое-что спросить? – поинтересовалась я.

– Х-м-м.

– Ты же не всегда был слеп. Что произошло?

– Эльфы не рождаются с недостатками. Я был ранен на войне, которую мы вели год назад, и наши целители не смогли мне помочь.

– Мне очень жаль.