– Что за болезнь? Что с ним? – спросил Логан.

– Вы на Земле, – пожал плечами Джонатан. – Скорее всего, организм Жака не справляется с земными вирусами.

– Что же мне делать?

– Дай ему стерозин. Это лекарство должно быть во всех яслях. Осталось только попасть в город, и тут я тебе не завидую.

– Почему?

– Вместе с «Мыслителем» отключились все компьютеры на планете, и города захватили стервятники – бывшие бандиты, бродяги, воры. Они сбились в стаи, закрыли ворота – чужаков не жалуют, а тех, кто остался в бетонных лабиринтах, не выпускают. Не делятся ни продуктами, ни лекарствами. До главных детских центров тебе не дойти. Стервятники вооружились огнеметами и сжигают на месте любого, кто входит в город.

– Но были и запасные детские корпуса… в Санрайзе… в Стоунхеме…

– Да, – кивнул Джонатан. – Туда попасть легче. Кто знает, остались ли там лекарства?

– Я все же попробую, – нахмурился Логан. – Если сегодня Жаку не станет лучше, я завтра полечу в Стоунхем.

– Чем черт не шутит.

– Жак – крепкий парень. Джесс говорит, что он справится и без лекарств. Не хочу уходить, оставлять их вдвоем даже на день. – Логан вздохнул. – Ты уверен, что стерозин поможет?

– Откуда мне знать? Разве я доктор? Был бы у нас робот-диагност… а так… я только вижу симптомы.

Слабость, жар, сонливость, лихорадочный румянец… Все говорило о болезни. Логан склонился над сыном и погладил его пылающую щеку.

Жак медленно открыл глаза и улыбнулся, едва шевеля непослушными бескровными губами.

– Я привезу лекарство, и ты сразу поправишься, – прошептал Логан.

– Мне страшно здесь… одному.

– Джесс посидит с тобой. А я скоро вернусь.

– Болеть плохо, – едва слышно пробормотал Жак. – Логан, знаешь, я так тебя люблю!

Странная это штука – любовь. Песочным людям она не нужна. Раньше Логан в нее и не верил. Он считал, что любовью прикрываются негодяи и трусы, которые боятся исполнить свой долг. Бывало, стреляя в беглецов, он слышал, как они перед смертью клялись друг другу в любви. Он презирал этих слабаков.

В стеклянном доме о любви тоже не вспоминали. Там просто спаривались, удовлетворяли похоть, развлекались.

Если малыши плакали, роботы баюкали их, приговаривая: «Мама тебя любит… очень любит…» Лишь когда Логан встретил Джессику, в его сердце расцвела настоящая любовь. О чудо из чудес! Логан 3, неутомимый охотник за беглецами и бродягами, теперь любил сразу двоих – жену и сына – и наслаждался взаимностью. Муж… жена… сын. Старые, полузабытые слова… их вспоминали и возвращали к жизни отступники. Как же «Мыслитель» исказил, исковеркал все человеческие чувства! Жак однажды назвал Балларда богом – и не ошибся. Баллард уничтожил «Мыслителя», а такое под силу лишь божеству.

Джесс вышла проводить мужа до автолета. Логан надел в полет тонкий темно-синий свитер и кожаный жилет.

– К вечеру вернешься?

– Конечно.

Логан запрыгнул в кабину и включил винты – сначала хвостовые, потом главные, над головой. Лопасти вздрогнули и закрутились, автолет задрожал.

Логан окинул взглядом зеленые холмы бывшего пастбища и старое сухое русло Потомака. Лучи полуденного солнца плясали по обтесанным ветром камням, некогда выстилавшим речное дно. До Малой Войны климат был иным, и полноводный Потомак гордо катил среди полей синие волны. «Наверное, тогда здесь было красиво», – подумал Логан. Теперь все по-другому…

– Жак спит, – перекрикивая шум винтов, всхлипнула Джесс. – Он тебя дождется.

Логан перегнулся через бортик кабины и поцеловал ее в мокрую от слез щеку.

Боится, что я не найду лекарство. Или вернусь слишком поздно. Я найду его, Джесс! И я вернусь!

Балансировка – в норме. Гирогоризонт – стабилен. Кривая располагаемой тяги – в порядке. Логан включил вертикальную тягу – автолет взмыл в небо, набрал привычную высоту и поплыл на запад в поющем облаке винтов.

В Стоунхем.

Стоунхем

На окраине каждого большого города находились дополнительные детские отделения – ясли Стоунхем и Санрайз. Когда-то Логан нагнал и прикончил беглянку неподалеку от Стоунхема, в комплексе Анджелес.

– Не надо, охотник, отпусти меня! Я не хочу умирать! Мне всего двадцать один год… Совсем мало… Разве ты не…

И умная пуля отправилась в полет. И девушка, спотыкаясь, прижалась к высокому забору. В ее глазах плескался ужас. И пуля…

Хватит!

Логан отбросил неприятные воспоминания.

Главные ясли были гораздо больше, там-то обычно и растили младенцев. В другие отделения – тоже полностью укомплектованные, уменьшенные копии главного – направляли малышей, когда не хватало места. Логан надеялся отыскать стерозин в дополнительных яслях.

Взрослым это лекарство не нужно. На рынке за него ничего не выручить, и стервятники на эти пилюли не позарятся.

Логан надеялся… Очень…

Если бы не мрачные мысли, он, наверное, был бы рад слетать в Стоунхем. Небо синело, густо-зеленые равнины расстилались внизу, автолет беспрекословно слушался штурвала – не зря Логан целых семь дней чинил и настраивал машину, на которую они с Джесс наткнулись в развалинах на окраине города. Крылатый аппарат рухнул на землю, когда отключились городские компьютеры. Лопасти его винтов погнулись, пилот погиб. Логан всегда любил копаться в моторах, а за годы на «Арго» выучился чинить разные механизмы, и ему не составило труда отремонтировать автолет и поднять его в воздух.

Топлива вертушке не требовалось – солнечные панели заряжали аккумуляторы быстро и надолго. Логан был уверен, что долетит до Стоунхема без приключений. Однако беспокойство не давало любоваться ни небесной синевой, ни зеленью лугов на земле.

Наконец внизу слева показалась серая каменная громада – Стоунхем. Логан отключил хвостовой винт и под острым углом спикировал к жилому комплексу, минуя высокий забор с колючей проволокой. Аппарат мягко приземлился на пустые плиты внутреннего дворика, сложил крылья, и Логан выскользнул наружу.

Тишина. Неожиданная. Ни воя сирен, ни роботов-стражей… автоматическая защита не сработала. Логан вспомнил, как однажды выбирался из похожего детского комплекса вместе с Джесс: ревели сирены, звенели колокола, на пути вставали бесчисленные механические охранники-убийцы, лязгали железные решетки, отрезавшие дорогу.

А сейчас – тишина. Никто и ничто не мешало толкнуть двери и войти.

И все же Логану было неуютно в пустых длинных коридорах, которые он мерил шагами в поисках медицинской палаты. Он с содроганием вспоминал годы одинокого детства среди роботов. Его единственным другом была говорящая игрушка.

«Я никогда тебя не забуду, Логги, никогда-никогда!» – вспомнились ему старые клятвы.