Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К у м. Врешь, кум! Все соседи, весь народ меня сюда послал вернуть тебя домой…
М а л а х и й. Больше ста сел, хуторов и местечек прошел я пешком, идя в Харьков, столицу УССР, на ногах моих до сих пор пыль степных дорог, из ста источников и колодцев, отдыхая, пил я воду и беседовал с народом… Я делегат!
К у м. Врешь! Ты из дому удрал!
М а л а х и й. Я всеукраинский делегат, кум!
К у м. Нет! Хоть вся Украина делегатами станет, мы же с тобой — никогда на свете! Потому идем лучше домой, говорю.
М а л а х и й (комендантам). Требую: выгоните его — это раз! И немедленно позовите сюда председателя СНК и всех наркомов — два. Я берусь сейчас вот показать вам на Агафье, как нужно совершать немедленную реформу человека, ну? Чего ж вы стали?
К у м. И я требую! Не только я — крестница — вот, кума там, а про соседей, про народ я уже говорил, как он ходит и требует… Немедленно пошлите его туда!
М а л а х и й (обиженно, величественно). Меня? Реформатора? (Подошел к телефону.) Станция? Передайте там председателю СНК и всем наркомам, пусть вденут в петлицы значки и идут в комендатуру на совет — немедленно. Слышите? Порядок дня: доклад реформатора Малахия о немедленной реформе человека с наглядным показом на Агафье — такая даль голубая сегодня, а она стоит и подсолнухи лузгает… Не перебивайте! Кто там перебивает?
П е р в ы й к о м е н д а н т. Товарищ реформатор! Прошу к порядку! (Только отвел Малахия, а кум за телефон.)
К у м. Товарищи Совнаркомы! Не слушайте его! Не слушайте, говорю, потому разве вы не видите, что он стал не совсем в своем уме. Младенцы в голове… Да не перебивайте же!
П е р в ы й к о м е н д а н т (отобрал телефон, позвонил). Алло! Произошла маленькая трагикомедия… Это те самые, что из Вчерашнего пришли. Да нет, из местечка Вчерашнего. Нет, не пьяные. Немного погодя все выяснится…
Вошел к у р ь е р.
(Малахию.) Сейчас звонили сюда из СНК, просили, чтобы вы пришли к заместителю председателя.
М а л а х и й (радостно). А что, кум!.. (Величественно.) Позвоните и передайте ему — иду. Нет, лучше пустите меня к телефону, я сам позвоню. Отныне между мною и правительством никакого посредника. Довольно!
П е р в ы й к о м е н д а н т (он уже отошел от телефона). Между прочим, просили, чтобы вы пришли немедленно. Вас ждут на даче СНК.
М а л а х и й. Какой восторг! Иду!.. Между прочим, собирайтесь и вы, Агафья. Я предъявлю вас заместителю председателя СНК как наглядное доказательство к моим проектам…
А г а ф ь я. Может, он скажет, есть ли теперь дорога в Иерусалим?
П е р в ы й к о м е н д а н т. Просили конфиденциально. Понимаете?
М а л а х и й. Ага! Тогда вы, Агафья, останьтесь пока здесь… Я скоро вернусь… А куда же идти? Куда?
П е р в ы й к о м е н д а н т (написал бумагу, подает ее курьеру). Вот вас этот товарищ проводит… (Курьеру.) Пожалуйста, отведите товарища реформатора на Сабурову дачу.
М а л а х и й. Благодарю! (Пошел за курьером, показав куму дулю.)
К у м. Куда ж вы его?
П е р в ы й к о м е н д а н т. Как вы просили — психиатрам на освидетельствование.
А г а ф ь я (подошла к телефону, боязливо взяла трубку и шепотом). Товарищи! Прошу я вас, как бы мне в Иерусалим доставиться!..
З а н а в е с.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
1
Закаркали, закружили над М а л а х и е м в саду Сабуровой дачи грачи носатые. Зашумели, закричали вокруг него б о л ь н ы е:
— Эй, черные! замолчите… Не успел еще бог сотворить мир, как они небо покрыли и поклевали первую золотую зарю. Из солнца решето сделали… Темно мне и холодно. (Скорбно кричал на грачей один и поворачивался к Малахию.) Реформуй солнце.
М а л а х и й (движением головы и рук показал). Реформирую.
В т о р о й (все время напряженно ко всему прислушиваясь, таинственным шепотом). Тише, умоляю вас.
2
Подошла санитарка О л я, за нею — преждевременно состарившийся молодой человек — с а н и т а р.
С а н и т а р. Ольга Михайловна.
О л я. Я уже сказала…
С а н и т а р. Оля.
О л я. Отстаньте.
С а н и т а р. Он же вас осрамил, а у меня совсем другая любовь в мыслях. Придите, а не то я к вам приду.
О л я (отошла). Я месткому скажу.
П е р в ы й б о л ь н о й (Малахию). Это профессор нарочно напустил их в сад, чтобы они клевали мне голову… Вон, смотри, как уже поклевали… (Стал на колени.) Прогони их.
М а л а х и й (одним движением). Прогоню.
3
Подошел т р е т и й. Он все время что-то заметал возле себя.
Т р е т и й. Позаметайте крошки. Смотрите — накрошили…
4
Ч е т в е р т ы й. Видели Олю? Она сегодня очаровательна. Она — прекрасна. У нее такая нежная и пахучая половая железа. (Понюхал цветок.) Такой я еще не видел, хоть и много любил…
П е р в ы й. Они и железу поклюют.
Т р е т и й. Пусть клюют, только бы не топтали…
В т о р о й (трепетно). Тише… Услышат.
Ч е т в е р т ы й. Я любил девушек, женщин, баб… Вспоминаю, где это было. Впервые на кухне, потом в чулане, на кладбище, в церковной ограде — росистая трава и колокола, до сих пор колокола, белый фартучек, справа острый месяц молодой…
Т р е т и й. Это на крошках, на хлебе…
Ч е т в е р т ы й. Подождите! Всего сто семь женщин за пятнадцать лет, четырнадцать тысяч пятьсот тридцать… тридцать…
П е р в ы й. Помогите их разогнать! У-у-у… (Закричав протяжно, стал бегать и подпрыгивать. За ним побежали другие, каждый со своим движением, выкриком или песней.)
5
Подошел с а н и т а р.
Ч е т в е р т ы й (ему). Вы видели Олю?
С а н и т а р. Ступай вон туда. Она там… (Указал в другую сторону от Оли.)
Ч е т в е р т ы й. У нее прекрасная и пахучая, как роза, половая железа, — я видел…
С а н и т а р. Где ты… видел?
Ч е т в е р т ы й. Я сидел вон там в кустах… а она подошла.
С а н и т а р. Ну?
Ч е т в е р т ы й. Нагнулась.
С а н и т а р. Ну-ну?
Ч е т в е р т ы й. Я и увидел… на ноге возле колена… А ночью она пришла ко мне, и если бы не кошка…
С а н и т а р. Какая кошка?
Ч е т в е р т ы й. Та, что этой ночью опять принесла мне трех котят… Скажите, какое право имеет эта кошка мяукать всем, что котята от меня…
С а н и т а р. Ну, уже понес… Вон туда ступай, ко всем…
Ч е т в е р т ы й (пошел). Как ни проснусь ночью, а она уже с котятами и мяукает, мяукает всем: мяу-мяу-мяу…
6
Подошла О л я, чтобы успокоить четвертого. Санитар загородил ей дорогу:
— Вот этот интеллигентик говорит, что вы приходили к нему ночью.
О л я. Со дня на день ему все хуже.
— А может, это и правда?
— Что? Боже мой! Трофим Иванович!
— Я не виноват. О вас еще и не такие сплетни услышать можно.
— Сплетни?
— Все я знаю, Оля, — как и где гуляли вы, как мороженым Кирюшу угощали, как постель цветочками посыпали, сорочечку белую снимали…
О л я (метнулась). Неправда!
— Неправда? Да я про любовь вашу все дочиста знаю и даже могу сказать, какого числа ночью вы привязали Кирюху к себе косою и так спали…
— Как же это… как вы узнали? Боже мой! Кто вам сказал об этом?
— Кто, спрашиваете?
— Скажите!
— А хорошенькая