меня: так глупо спать в чужом доме вместо того, чтоб помогать ей на рынке». Он быстро вскочил, чтоб идти домой. Но члены его верно еще отяжелели от сна, особенно затылок; ему было как-то трудно поворачивать голову. «Фу, смешно быть таким сонею!» — посмеивался он сам над собою, ежеминутно покачиваясь и тыкаясь носом то о шкап, то о дверь. Белочки и свинки с визгом бегали вокруг него, словно вызываясь проводить. Яша любил славных зверьков и манил их с собою, выходя из дома, но они испуганно вбежали обратно по лестнице и долго еще слышался мальчику их жалобный вой внутри дома.

Старуха завела Яшу в очень отдаленную часть города; он едва нашел дорогу среди бесконечных тесных улиц, да кроме того всюду его встречала толпа. Вероятно, где-нибудь поблизости карлика показывают, думал он. И действительно, всюду слышались крики: «Ей, ей, сюда! Посмотрите, что за урод! Откуда он? Вот так карлик! А нос-то, нос… у-у… какой длинный. А голова-то… словно вбита в плечи! А руки-то… фу-у… какие отвратительный клешни!» Во всякое другое время он бы побежал за ними, он был очень падок на всякие диковинные зрелища, — но тут было не до них, надо было скорее к матери бежать.

Ему стало совсем не по себе, когда он вышел на базарную площадь. Мать еще сидела там и зелень еще не вся была распродана; значить, он не так долго спал. Только издали ему показалось, что она как-то печальна; она не зазывала покупателей, а задумчиво сидела, опустив голову. Ему даже показалось, что она бледнее обыкновенного. Минуту он колебался, потом собрался с духом, пробрался к ней и доверчиво положил ей руку на плечо: «Мамочка, что с тобою? Ты сердишься на меня?»

Женщина обернулась на голос, но тотчас же откачнулась в ужасе.

— «Что тебе надо, урод!» — закричала она. — «Прочь, прочь! Терпеть не могу таких шуток».

— «Но, мама, что с тобою?» — спросил испуганный Яша: — «ты нездорова, зачем гонишь меня?»

— «Я уж сказала тебе, убирайся!» — возразила с сердцем торговка. — «У меня ты ничего не выманишь своим кривляньем, скверный выродок».

— «Господи! У ней разум помутился!» — подумал про себя озабоченный мальчик: — «как я ее теперь домой поведу? Мамочка, дорогая, будь же умница; взгляни на меня хорошенько; ведь я сын твой, твой Яша».

— «Нет, уж это через край,» — воскликнула Анна, обращаясь к соседке: — «посмотрите, этот страшный карлик стоит тут и разгоняет мне покупателей, да еще смеет смеяться над моим горем. Говорит мне: я твой сын, твой Яша! Вот без стыда человек».

Тут поднялись соседки и принялись ругаться как умели, а уж торговки, всем известно, ругаться умеют. Яше кричали, что он без совести, чтобы так насмехаться над бедною Анною, что у той семь лет тому назад пропал мальчик, красавец, что если карлик сейчас же не уйдет — они ему глаза выцарапают.

Бедный Яша не знал, что и думать. Ему казалось, что только сегодня утром он вышел на базар с матерью, помог ей выставить зелень, потом пошел за старухою, покушал у нее супу, немного вздремнул и снова был на месте. Однако, мать и соседки говорят о каких-то семи годах! И называют его отвратительным карликом! Что же с ним такое произошло? У бедного Яши слезы выступили на глазах, когда он убедился, что мать даже разговаривать с ним не желает; он тихонько отошел от нее и печально побрел к той лавочке, где работал отец: «Посмотрю, неужели и отец меня не узнает? Встану я у порога, поговорю с ним».

Мастер был так занят работою, что не заметил Яши; когда же поднял глаза и увидел странное существо у двери, он уронил башмак, дратву и шило и воскликнул: «Господи Боже мой, это что такое!»

— «Доброго вечера, мастер!» — сказал Яша, входя в лавку. — «Как дела?»

— «Плохо, плохо, господинчик!» — отвечал отец к великому удивленно мальчика. Очевидно сапожник тоже не узнавал сына. — «Нейдут мои дела. Я так одинок, да и старость подходит, а подмастерья слишком дорого держать».

— «Разве нет у вас сынка отцу пособить?» — продолжал расспрашивать Яша.

— «Был у меня сынок, Яшей звали…. Был бы теперь славный паренек лет пятнадцати, во многом бы уж мог помочь. Да, что и говорить, совсем иная жизнь была бы! Он совсем ребенком уж многое понимал, а какой красивый и ласковый был! Будь он дома, не то что чинить, а новых шить не поспевали бы. Видно уж судьба такая горькая!»

— «А где же сын ваш?» — дрожащим голосом спросил Яков.

— «Бог знает!» — ответил сапожник. — «Лет семь тому назад, — да, пожалуй что так, — его украли у нас на рынке».

— «Семь лет?» — с ужасом вскрикнул Яша.

— «Да, господинчик, семь лет. Помню, как жена вернулась домой вся в слезах с громкими воплями, что ребенок пропал, что она всюду искала и нигде не находит. Я ее давно предупреждал, что так выйдет. Яша был такой красавчик; жена все гордилась им и ей нравилось, что люди хвалят сынка, ну и посылала его часто с зеленью по разным знатным господам. Пусть бы так — там дарили его хорошо — но я всегда говорил: город велик, Анна, береги ребенка; мало ли по городу нехороших людей! Вот так и вышло! Пришла раз старая, уродливая старуха, потребовала зелени и накупила столько, что не в силах была снести. А жена моя, добрая душа, отпустила с нею мальчишку, и только и видели его».

— «И с тех пор семь лет уже прошло, говорите вы?»

— «Да, ровно семь будет весною. Мы всюду о нем объявляли, ходили из дома в дом, всюду о нем спрашивали. Кто только знал мальчика, все помогали нам искать. Да только никто ту старуху не