Молодые люди сердечно благодарили старика за сведения, еще раз взглянули издали на печального отца и разошлись, со словами: «Не отрадно живется шейху Али-Бану».

Вскоре после того, те же четверо молодых людей проходили снова утреннею порою по той же улице. Им вспомнились слова старика о шейхе и они невольно обратили взоры в сторону дома Али-Бану. Каково же было их удивление, когда они увидали дом убранным с необычайным великолепием. Они глазам своим не верили. На крыше развевались пестрые знамена и флаги, тут же расхаживали толпы нарядных невольников; вход в дом был убран драгоценными коврами и увешен шелковыми тканями; широкие ступени террасы были затянуты сукном и даже по улице было раскинуто такое прекрасное тонкое сукно, что всякий не прочь бы был сшить себе из такого платье или покрывало для ног.

— «О-го-го, какая перемена за нисколько дней!» — воскликнул молодой писец: — «неужели шейх вздумал пир задавать? Или может быть у него состязание певцов и танцоров? Посмотрите, какие ковры! Есть ли подобные во всей Александрии! А сукно-то! Такое сукно на голой земле! Жалость смотреть».

— «Не ждет ли шейх какого-нибудь важного гостя? Так встречают повелителя другой страны или эффенди султана, когда тот удостаивает дом своим посещением. Кто бы мог приехать сегодня?»

— «Посмотрите, не наш ли старик там бредет? Он-то все знает и нам расскажет. Эй, старый друг, сюда, к нам! Подойдите поближе». Так кричали они, пока старик не заметил их и не подошел к ним: он, по-видимому, узнал молодых людей. Они указали ему на дворец шейха и спросили, кого там ждут?

— «Так вы думаете, что у Али-Бану семейное торжество или встреча знатного гостя? Ничуть не бывало: сегодня двенадцатый день месяца Рамазана, а в этот день увели его сына».

— «Но, клянусь бородою пророка!» — воскликнул один из молодых людей. — «По виду тут свадьба или пиршество, а тут как раз годовщина такого печального события! Как же это согласовать? Признайтесь, что шейх немного не тверд рассудком?»

— «Все так же скоры на решение, юные друзья мои?» — спросил с улыбкою старик. — «И на этот раз, стрела отточена и остра, тетива натянута туго, а попали далеко в сторону от цели. Да будет же вам известно, что шейх ждет сегодня сына».

— «Как,он нашелся?» — воскликнули радостно юноши.

— «Нет, и может быть еще долго не найдется, но вот в чем дело. Лет восемь или девять тому назад, когда шейх встречал такой же день с горьким плачем и стенанием, отпускал на свободу невольников, наделял нищих пищею и одеждою, в числе прочих подал он милостыню одному дервишу, который лежал в тени у самого дома. То был святой человек, опытный в чтении звезд и пророчестве. Он сказал шейху: «Я знаю, что тебя гнетет: ведь сегодня двенадцатый Рамазан, день пропажи твоего сына. Но утешься, друг. День высшей печали будет также днем высшей радости; именно в этот день отдаст тебе Аллах сына». Вот что сказал дервиш. Для всякого мусульманина грех сомневаться в словах святого человека. Печаль Али-Бану, конечно, не улеглась, но все же с тех пор он ждет сына именно в этот день и потому украшает по праздничному дом и вход в него, словно ежеминутно поджидая дорогого гостя».

— «Удивительно! Вот интересно посмотреть на все это великолепие! И подумать, что сам хозяин тоскует среди такой роскоши! А еще интереснее послушать, что станут рассказывать невольники» — заявил писец.

— «Нет ничего легче» — отвечал старик. — «Надсмотрщик невольников мой друг с давних лет и всегда оставляет мне местечко в зале. Среди массы слуг и гостей легко пройти незамеченным. Я переговорю с ним; он позволит ввести вас; будьте здесь в девятом часу, я вам дам ответ».

Молодые люди благодарили его и ушли, с любопытством ожидая, что дальше будет.

К определенному часу они снова были перед домом Али-Бану. Там вышел к ним старик и пригласил идти за ним. Они пошли мимо богато убранной лестницы и главных ворот в небольшую калитку, которую старик тщательно запер за собою. Внутри дома они долго шли разными ходами, пока вышли в залу торжества. Там была страшная теснота; были тут все богатые и знатные люди города, друзья и родственники шейха, были и невольники всех стран и народов. Все смотрели озабоченно, несмотря на блестящие одежды; все любили шейха и принимали участие в его горе. В конце зала на роскошном диване сидели знатнейшие друзья Али-Бану. Рядом с ними на полу сидел сам шейх: печаль о сыне не позволяла ему сесть на ковер радости. Он сидел, опустив голову на руки и по-видимому мало прислушивался к утешениям, которые шептали ему друзья. Против него сидело несколько невольников. Старик пояснил, что это те невольники, которых Али-Бану отпускает сегодня на свободу. Было между ними несколько франков; из них особенно привлекал внимание один поразительно красивый и еще очень молодой человек, почти юноша. Шейх только накануне купил его у одного работорговца из Туниса и уже отпускал его, в надежде, что чем больше франков он освободит, тем скорее освободит пророк его сына.

Когда невольники обошли всех, предлагая освежительные напитки, шейх дал знак и надсмотрщик невольников подошел к отпущенникам. В зале настала полная тишина. «Вы, которые отныне свободны по милости господина нашего, шейха Александрии, Али-Бану, сделайте то, чего требует обычай дома: начните рассказывать». Те пошептались немного между собою и старший из них начал:

Карлик-Нос

Господин! Очень ошибаются те, которые думают, что только во времена Аль-Рашида, повелителя Багдада, существовали феи и волшебники; неправы и те, кто считает пустою выдумкою похождения гениев и их повелителей. И в наше время существуют феи; еще не так давно я сам был свидетелем