взволнованно Кая, пробравшаяся уже ко мне, когда все уже вышли и осталась только Аиша, что-то говорившая Килтилу, — прости что мы так долго. Прости, прости!

Аиша отпустила Килтила, державшего Гортама за шиворот и захлопнула за ними дверь.

— Правда, — покаялась она тоже, — прости, что разочаровали тебя!

— Не врите, если бы я хотел разочаровать сразу двоих людей, — проворчал неловко, — я бы поехал к твоим родителям. Я двустихийный маг — меня оплеухами не проймешь!

Меня и поцелуями не проймешь, хотелось добавить через секунду, но уж вот так прямо врать — я всё же не стал.

Глава 20

Получив первое неотложное поцелуйное лечение, я вышел с ученицами на крыльцо. Аиша повелела вздернуть Гортама на фонаре, но я возмутился. Чего это готично-фентазийную архитектуру висящими коррупционерами портить? Почему мы так безрассудно относимся к собственной культуре? Я убедительно продекларировал: «На фонаре висит вельможа, и портит взгляд опухшей рожей», и Кая согласительно захихикала.

— Хм, спалим на костре? — нахмурила лобик Аиша, — вон в центре площади место есть.

Гортам Затарийский, ошарашенно и тоскливо взиравший в могучих руках Килтила и Ридлтрена на происходящее, бессильно обмяк в обмороке.

— Потом площадь отскребать, — я ужаснулся, — да в нем жира столько, зачем экологию портить вредными выбросами? Повезешь с собой, вручишь королю, пусть активы конфискует за госизмену, тайники всякие заберет, чего добру пропадать?

Аиша с гордостью посмотрела на меня и по-королевски вскинула руку перед радостным народом на площади. Когда Аиша с Каей, прихватив пару десятков авантюристов, ушли разбираться с покушением, наместником и высвобождением любимого меня, по пути они встретили возвращающуюся толпу с кузнецом Исхиросом. С которой вместе подошли к ратуше, где позади была пристройка конюшни и казармы, с расквартированной там городской стражей. При виде сурового лика принцессы у стражи случился мгновенный ступор, а авантюристы отделили зерна от плевел. То бишь надавали люлей злодеям, связали, а Аиша в это время ушла обыскивать ратушу.

Сейчас мы стояли на ступеньках ратуши перед массой, вобравшей в себя почти всех, — а люди, узнав, что перед ними принцесса Аиша Выдающаяся, сбегались словно фанаты на слэм любимой рок-группы, — жителей города на площади.

— Сим назначаю сего достойного авантюриста, — её перст уперся в меня, — заместителя Гильдии Авантюристов мастера Джерка Хилла новым королевским наместником Самура.

— Дааа, — взревела толпа, — слава мастеру Джерку!

— Четыре бочки гномьей водки этим достойным людям! — не оплошал я, с ужасом подсчитывая убытки. Пульнул чистой магией вверх, выпустив мощный фонтан света. Пусть народ веселится.

Аиша шепнула на ушко: «внесешь в счет празднование королевской фамилии, бюджет выделят».

Да как так-то, еще стул от прежнего наместника не остыл, а я уже в мутные схемы влезаю. Кая спросила, что будем делать с бывшим наместником. Всех его подельников из числа стражников, выданных Рэгхоллом, уже обезоружили, связали и заперли в том самом подвале, где недавно был я. Из тридцати стражников, более-менее честными оказалось восемнадцать.

Подозвал трубача стражи Кэра, того самого что играл на флейте в таверне. Повысил в звании до сержанта и взводного, велел отправляться в особняк бывшего наместнику вместе с патрулём, разместится и занять оборону, заперев всех слуг. Из авантюристов выбрал четверых, выдал задание с солидной оплатой: помочь в охране запертых преступников. Разобравшись со всем, вернее переложив на других ответственность, вернулся к Аише и Кае.

— Толстяка будем охранять лично, — решил я. — Конечно, мы сейчас в таверне расслабимся и отпразднуем удачный финал приключений. Но это не значит, что мы все напьемся и уснем в одной кровати, а этот изменник и коррупционер сбежит. Не будет такого!

Девчули согласно закивали головами. На том и порешили, оставив народ праздновать и сбежав в «Улыбку Фортуны».

Там, развалившись на широкой лавке перед столом с зажаренным поросенком с яблоком во рту, я чуть не пустил слезу: дом, милый дом. Вот Грета носится как сумасшедшая, разнося пиво и закуски, вот ей помогает Фрида, а Марта с кухни кричит, что пирог из голубей пора нести к столу.

Вообще-то, у Марты пирог из горлиц: городские голуби — это же мерзкие крысы с крыльями, но в дешевых тавернах запросто мастерят пироги из них. Дети за городскими голубями часто устраивают охоту на помойках, сбывая добычу за мелкую монету. Это еще не главная проблема, подозреваю их у города куча плюс тележка и пару вагончиков. Я выразительно глянул на Аишу.

Но шкода сделала вид юной невинной девочки, хихикая и окуная палец Каи в «пейн рагун» с кедровыми орехами. Если что, «пейн рагун» — это сладость, типа карамели. Аисаки не сопротивлялась, с улыбкой мудрого охотника, наблюдающего за щеночком.

— Так-то да, — вырвалось у меня, — хороших девочек забирают еще щеночками.

— Почему? — спросила принцесса.

— Потому что из остальных вырастают такие суки, — произнесла старую, как бивень мамонта, шутку Кая.

Аиша посмеялась и оставила пальчик Каи в покое, чем я воспользовался.

— Чувствуешь? — зловеще спросил я. — Оно приближается! Осторожно!

— Кто-что-где? — завертелась испуганно принцесса.

— Твое сознание вины! — я незаметно ущипнул Аишу под столом.

— Ай! — вскрикнула она и надулась, — да за что, семпай?!

— А кто меня без спросу наместником поставил? — строго вопросил я. — Мало тебе злого меня? Теперь и его величество разозлится. Или его королевский совет. Ты как через них решение это проведешь? Или мне подождать пока настоящий наместник не приедет — так это удар по репутации.

— У отца выбора не будет, — пожала плечами принцесса, — если у него вдруг возникнут возражения, стану принцессой в другом королевстве.

Ход её мыслей мне очень не понравился.

— Это в каком-таком другом? — грозно спросил я.

— Завоюю какое-нибудь, — сказала уже не так уверенно Аиша, — соберу из пары-тройки баронств на востоке за Великим болотом. Заберу свое приданое и наберу наемников.

Я откинулся на лавку с острым приступом мигрени. В принципе, за двадцать тысяч золотых пару тыщ чеваков (от слова чвк) набрать можно и останется на снабжение. Но с чего Аиша взяла, что приданое ей отдадут, когда она, вздернув носик скажет, что плевать я на вас папа-мама