называемый девятифутовый рейд перед дельтой Волги, где ее перекачивали в морские баржи, которые буксировались пароходами лишь вверх по дельте до Астрахани. Более глубокий фарватер выше дельты позволял транспортировать нефть на больших волжских баржах из Астрахани до Нижнего Новгорода или, весной, до Ярославля. Позднее нефтепродукты перевозили от Астрахани по Волге дизельные танкеры, а в то время транспортировка выглядела еще довольно примитивно; только для дорогого применяемого для освещения керосина использовались железные нефтеналивные баржи; для жидкого топлива использовались деревянные баржи, которые прибывали с Урала, вниз по Каме, с грузом соли и которые можно было дешево арендовать. Такие деревянные баржи из‐за своей негерметичности приносили вред, естественно, волжской рыбе.

Организацию перевозок в дельте Невы Эрнст Шпис поручил предпринимателю Канненбергу271, русскому немецкого происхождения, оказавшемуся большим мошенником. Он присвоил доверенную ему нефть на тридцать тысяч рублей. Дело дошло до судебного разбирательства в Астрахани.

Из-за этого я смог составить некоторое представление о системе правосудия на Нижней Волге. Самое печальное в таких судебных процессах в тех краях было то, что судебная реформа Александра II, предусматривавшая судей, получавших жалованье от государства, еще не была проведена. В Астрахани все еще бытовала старая судебная система, по которой судья получал львиную долю судебных издержек, налагаемых на проигравшего процесс в размере 10% от суммы иска.

Это весьма своеобразное правило служило для судьи хорошим стимулом обрекать на проигрыш ту сторону, которая представлялась ему наиболее платежеспособной, – иначе как ему получить свое? Судьи тоже хотят жить!

Поскольку Канненберг был заведомо неплатежеспособен, а Эрнст Шпис, напротив, считался человеком состоятельным, астраханский судья вынес приговор не в пользу моего кузена, то есть признал его жалобу необоснованной и таким образом положил в карман свои законные три тысячи рублей272.

Лишь в суде высшей инстанции, в Сенате в Петербурге, моему кузену удалось успешно обжаловать этот чудовищный приговор и выиграть процесс. Однако ему пришлось довольствоваться исключительно моральным успехом, потому что Канненберг тем временем бесследно исчез с единственным своим активом – пароходом, который он заложил как гарантию выплаты долга Эрнсту Шпису. Только в России может внезапно исчезнуть такой предмет, как пароход. Канненберг проделал этот гениальный трюк не без помощи одного портового чиновника, который за взятку помог ему переименовать пароход и зарегистрировать его на новое имя. С тех пор он благополучно плавал на своем пароходе по нижнему Тереку.

Не могли мы добиться получения жидкого топлива на 20 000 рублей и от другого предпринимателя, организатора перевозок от Астрахани до Нижнего Новгорода, одного русского, фамилию которого я запамятовал. В этом случае наше топливо спасла водка. Этот тип был безнадежный пьяница. Поэтому я пригласил его в Нижнем Новгороде на завтрак и с помощью целой батареи бутылок водки довел его до нужного состояния, в котором он подписал заготовленные мной заранее документы. И пока он в течение нескольких дней пребывал в очередном запое – русские называют это «приболеть», – мне удалось перекачать нашу нефть в наши резервуары.

48. Я принимаю дела у Эрнста Шписа

Летом 1890 года в моей жизни произошли важные изменения. Стечение обстоятельств побудило моего кузена передать в мои руки все свои дела; сам же он сосредоточился исключительно на развитии своего металлургического завода на Северном Урале273. И я, двадцатидевятилетний молодой человек, неожиданно оказался во главе целого ряда коммерческих предприятий, с которыми был, если не считать торговли жидким топливом, мало знаком. Наряду с возложенным на меня руководством «Товариществом Франца Рабенека», главным моим делом, мне пришлось заняться импортом хлопка, продажей вигони, Черепетским чугуноплавильным заводом в Калужской губернии и, наконец, все тем же проектом бакинского жидкого топлива, который я вкратце описал выше274.

Принять все эти коммерческие отрасли мне облегчил в материальном плане бывший партнер моего отца, Вильгельм Штукен. В 1891 году я взял его сына Даниэля в свою основанную сначала (в 1890 г.) под моим именем фирму, которая с этого момента стала называться «Шпис, Штукен и К°»275.

Упомянутые коммерческие отрасли были довольно разнородными и далекими друг от друга. Поэтому я после удачного начала торговли жидким топливом в течение навигационного периода 1890 года принял тяжелое решение отказаться от блестящих и многообещающих перспектив сотрудничества с Ротшильдами. Этот шаг был, пожалуй, самой большой коммерческой жертвой в моей жизни, потому что открытое мною в Москве представительство стало исходной точкой для создания БНИТО, то есть Ротшильдами, в России целой сети филиалов московской компании «Мазут» по продаже нефтепродуктов, на которой ее руководитель Поллак заработал миллионы276. Я вовсе не хочу сказать, что непременно добился бы тех же успехов, что и Поллак, однако совершенно очевидно, что личное мое знакомство с Ротшильдом сыграло бы огромную положительную роль в моей карьере. Не думаю, что найдется еще кто-нибудь на свете, кто добровольно отказался от представительства Ротшильда.

Но тогда я считал этот шаг необходимым, полагая, что смогу в полной мере обеспечить наши фамильные интересы в «Товариществе Франца Рабенека» лишь в том случае, если откажусь от дел, связанных с бакинским жидким топливом, которые неизбежно вынуждали бы меня часто покидать Москву.

С тех пор моя деятельность была сосредоточена на «Товариществе Рабенека», хлопке и вигони. Для Даниэля мы открыли торговлю химикалиями (танином), красильным деревом и другими импортными товарами (например, сарсапарелем).

Кажется, в 1892 году я взял к себе партнером брата Леона Шписа, деятельность которого в компании «Лаферм» в Петербурге уже не казалась мне нужной. На него было возложено руководство новой отраслью, импортом чая, которым мы с Вогау торговали на половинных началах277.

Как ни хороши были наши личные отношения с братом, в деловой сфере взгляды наши все же слишком диссонировали, что исключало долгосрочное успешное сотрудничество. Поэтому я, если не ошибаюсь, в 1895 году предложил ему расстаться и уступил ему, пожалуй, самую доходную, надежную и в то же время не требующую серьезных капиталовложений коммерческую отрасль – представительство по продаже вигони Августа Шмельцера из Вердау в Саксонии и Мышкова в Польше. Он с Эдмундом Преном открыл в Москве фирму «Шпис и Прен»278.

49. Чугуноплавильные заводы

Помощником и доверенным лицом на Черепетском чугуноплавильном заводе был у меня Пауль Крёнляйн, кузен Эрнста Шписа.

Черепетский завод принадлежал старинному дворянскому роду Билибиных, у которых мой кузен его и арендовал. Это был самый маленький из шести или семи чугуноплавильных заводов, открытых еще при Петре Великом и использовавших тульскую железную руду и лесные ресурсы