Острый кончик кинжала то и дело покусывал затылок сквозь толстую ткань капюшона.

Казалось, время в комнате просто застыло. У меня ныла спина, мышцы от напряжения налились жаром и дрожали. Суставы пальцев болели: последние несколько часов я то и дело сжимала и разжимала кулаки, не позволяя волнению вырваться наружу. Кейд попросил молчать, и я молчала, хотя хотелось кричать во весь голос. Я не хотела показывать свой страх сиру Годфри. Он казался человеком из рода хищников, как и мой отец: покажи им свою слабость, и сожрут. Он ведь даже отказался просто говорить с нами на равных… А я-то глупая, думала, что сумею выведать у него тайну. Не вышло. Наоборот, это он выведал у Кейда все, что хотел…

Я даже не заметила, в какой миг все изменилось.

Когда горячий пустынный ветер швырнул в окно горсть песка?

Когда где-то далеко, в городе, завыли собаки?

Когда запахло гарью?

Но уж точно раньше, чем на стене один за другим пронзительно запели рога, возвещая о нападении врага.

Отряды Зеемхана, чудовища рассветных земель, подступили к стенам крепости.

Сир Годфри вскочил было и вскинул на головой руку… Но остановился. Он медлил, не отдавая приказов, не творя заклинаний.

— Почему? — беззвучно прошептала я. — Почему он ничего не делает?

— Вот как, — Кейд поднялся медленным, будто ленивым движением. — Отдаете право первого удара подмастерью? Щенку? Во время службы старый волк растерял все зубы?

— Вы… — голос сира Годфри сочился такой злобой и ненавистью, что я невольно дернулась к Кейду, чтобы защитить, спасти, закрыть собой. Но меня тут же схватили за плечи, удерживая на месте. — Вы ответите за…

И тут в окне полыхнуло.

Ящер, словно облитый кровью заходящего солнца, вцепился когтистыми лапами в подоконник, раскрыл длинную пасть с двумя рядами зубов и заверещал. Его крик пугал до одури и выжигал все мысли в голове, кроме одной. Бежать, спасаться, прятаться! А на спине его виднелся воин в темной тусклой броне с длинным копьем. Еще мгновение — и оно полетело прямо в грудь сиру Годфри.

Глава 9. Аметистовое волшебство

Раньше я думала, что лишь во сне можно оказаться в застывшем времени, когда все события вокруг замедляются, и сама ты почти не можешь двигаться. Только наблюдать. Только чувствовать, как покалывает кончики пальцев, а сердце сжимается и собирается было сделать очередной удар, но замирает. Замирает от леденящего ужаса.

Всё происходило одновременно.

Копье летело в грудь сиру Годфри. Наконечник будто ввинчивался в сухой горячий воздух, и тот пел, насвистывал, шептал зловещую песню неминуемой смерти.

Кейд разворачивался всем телом навстречу врагу, раскинув руки в стороны и цепляясь за воздух, как будто собирался играть… в снежки? Или, точнее, воздушки? Это слово пришло из ниоткуда, и я почувствовала, как уголки рта вздрагивают и тянутся в разные стороны, в подобии улыбки. Наверно, рассудок цеплялся за мельчайшие странные и забавные детали из чувства самосохранения, чтобы не рассыпаться под ударами страха.

Ящер выломал когтями часть подоконника, мелкие обломки камня и песок сыпались на пол, а наездник уже спрыгивал внутрь комнаты. Одной рукой он еще держался за шею своего страшного скакуна, а другой тянулся к поясу с оружием.

Чужие жесткие ладони, что лежали несколько мгновений назад у меня на плечах, исчезли. У меня не было ни сил, не желания оборачиваться, но я точно знала — те воины, державшие кинжал за моей спиной… они не сумели выстоять перед криком ящера. И побежали. Или сейчас побегут.

— Ложись! — прогрохотал голос Кейда, и свернутая пружина времени наконец развернулась.

Дверь за спиной у меня скрипнула, а потом грохнула о стену, распахиваясь настежь.

Сир Годфри в последний момент успел повернуться боком, и копье прошло по касательной. Наконечник вспорол его рубаху и срезал с шеи магический амулет. Тот полетел через всю комнату и упал мне под ноги.

Сир Годфри покачнулся и упал на одно колено.

Я прянула на пол, одной рукой схватила амулет и сжала его до боли. А второй ладонью зажала рот, чтобы не завизжать от ужаса.

Ничего мне не хотелось больше, чем кричать.

Но кричать было нельзя.

Ни в коем случае нельзя.

Иначе ОНО обернулось бы.

Между мною и воином Зеемхана взметнулась та самая тварь из сна.

Искаженное время, челюсти, глаза, шестеренки, и голод, черный голод… Не знаю, как воин посмел не отступить и даже замахнуться на чудовище саблей.

Потому что его ящер замотал головой в панике, затоптался на месте, потом подался назад и вывалился спиной вперед в оконный проем.

— Ешь! — крикнул кто-то, и искаженное время накинулось на зеемханца, сметая его, словно соломенную куколку. Увлекло его наружу и вымело из комнаты, вытолкнуло, вышибло.

— Прочь! — снова раздался крик, и я поняла, что это Кейд.

Вокруг его раскинутых рук метались искры, и воздух дрожал, как марево над пустыней. А от пальцев вслед выпавшему из окна черному клубку тянулись дымные нити…

В этот момент все здание вздрогнула, как будто в него врезался громадный таран.

— Грета, бегите! — крикнул Кейд, не оглядываясь. — Их еще много! Дом может не выдержать!

И пока я искала слова, искала смелость, чтобы сказать: “Нет, я не брошу тебя здесь…”, что-то изменилось.

Кто-то схватил меня за пояс и вздернул на ноги.

— Идем! — проскрежетал голос, я повернула голову и увидела сира Годфри. Мертвенно бледного, с брызгами крови на щеке, с закушенной губой. — Я помогу вам…

— Нет! — я хотела крикнуть, но получился лишь шепот.

— Бегите!

— Бежим! — Мастер времени подхватил меня на руки и понес прочь.

9.2

Последнее, что я увидела — силуэт Кейда на фоне окна. Небо снаружи было неправильного, красно-желтого цвета, и на миг мне показалось, что там нет ничего, кроме злого пламени, которое рвется в крепость, и лишь магия моего любимого мужчины его сдерживает. Потом сир Годфри переступил порог комнаты, и на меня обрушилась лавина звуков.

Из внутреннего дворе крепости доносились крики, звенело оружие, слышались глухие удары, но главное —