– Игния! Давай с тобой выпьем за удачный поход! – от милорда.

– О, Игния, ик. Давай по маленькой… – от Лироя. – Да не кривись ты! Или ты меня не уважаешь? Не особо? А хозяина уважаешь? Во-от! Выпьем за хозяина!

– За эрла! – от многих людей.

– Игния! Надо отметить твой первый спуск в подземелье! – снова от милорда.

– О, так ты впервые на вагонетке каталась? Выпьем за вагонетки! – еще от милорда.

Так что к ночи я изрядно напилась. Сон не шел. Перед глазами все кружилось. Спать не хотелось. Я поднялась и открыла светокамень, который уже значительно потускнел за прошедшее время, но в темноте помогал ориентироваться. Затем, сама не до конца понимая мотивы своих поступков, я надела свою прозрачную ночную рубашку для особых случаев и нетвердой походкой двинулась наверх, по пути натыкаясь на мебель и углы.

– Надрались, засранцы, и забыли свечи зажечь! Вот захочет милорд прогуляться, да сверзится с лестницы… Хотя он же маг… Может, ему свечи и не требуются ночью? Так, выходит, мы их зря тратим?! Надо спросить. Они ведь по три серебрушки за десяток…

– Игния, ты чего? – спросил меня дежуривший Гастен.

– Ничего! К милорду дело есть!

– Э-м-м.

Он хотел мне помешать, но я проскользнула и постучалась в двери платиновых покоев:

– Милорд, вы ведь не спите еще?

– Что случилось? – послышался голос господина.

Я открыла дверь и зашла внутрь. Позевывая, Эйлерт отложил какую-то вещицу в кучу таких же побрякушек, которые он привез из похода.

– Игния, чего там? – нетвердым голосом спросил господин.

– Я, это, к вам пришла, милорд…

А зачем я к нему пришла?

– Кажется, мы с тобой уже говорили на эту тему.

А-а, он снова про то, что рабы всего лишь имущество?

– Я не табуретка! – топнула я ногой.

– Что? Разумеется, ты не табуретка, – не понял господин.

– Поэтому я имею право… ик… ублажить милорда…

Я стала приближаться к Эйлерту с намерением стянуть с него пижамные одежды.

– Игния, я ведь уже говорил тебе! Я не сплю с рабами!

– Я не рабыня, а незнакомая авантюристка, – хихикнула я, поразившись своей смекалке. – А вы ведь давно с женщиной не были. Разве что к гномкам поприставать успели. Это правда, что они тоже с бородой?

– Нет. Просто их редко выпускают наружу.

Сопротивление Эйлерта было вялым, поэтому мне удалось стянуть с него рубаху, оголив стройный торс. Я положила руку ему на грудь и почувствовала биение его сердца. Тело мое пылало уже не только от выпитого…

– Ох, Лайна, не пихайся. Сколько раз тебя просить, не лазай в мою постель… – пробормотала я, еще не проснувшись.

Какое-то чувство неправильности быстро вывело меня из дремы. То ли ощущение незнакомой постели, то ли чужие запахи, то ли тот факт, что у Лайны давно собственная отдельная комната и она перестала залезать ко мне ночью, а может, и совокупное отвратительное состояние в виде раскалывающейся головы и сухости во рту.

Я резко села, откинув мягкое пуховое одеяло. Я лежала полностью обнаженная в кровати, которая по площади была больше, чем моя комната целиком. Кровать милорда.

– Уже проснулась? Я сегодня что-то рано встал, – произнес Эйлерт неподалеку, облачаясь в одежду.

Я спешно прикрыла наготу одеялом, крепко зажмурилась и затем открыла глаза, однако видение не пропадало. Я действительно в постели господина и очень смутно помню, что было ночью. Плохо.

– Можешь еще поспать, если хочешь.

Я бросила взгляд на занавески, через которые пробивался солнечный свет. Святые тенеборцы! Я все проспала! Уже надо к завтраку готовиться, а не валяться в кровати. Проспала. Впервые за много месяцев и даже лет! Говорить господину, что я просыпаюсь за много часов до его подъема идея плохая.

– П-простите, милорд. Что посмела вчера заснуть. И что…

– Так! – резко развернулся Эйлерт и глянул мне в глаза.

Я испуганно сжалась.

– Ты за старое? Мне показалось, ты вчера поняла, как надо себя вести. Хотя я был далеко не так трезв, как хотелось бы. Эх, Элайна бы мне все косточки пересчитала, это точно. Я ведь тебе ничего не приказывал? Ты по своей воле пришла?

– Да, милорд. По своей, – закивала я.

– Хорошо. Может, мне с тебя ошейник снять? – задумчиво протянул эрл. – Хотя за одну ночь слишком жирно будет. Да и вообще, если я правильно помню, у нас и не было ничего, кроме обнимашек и поцелуйчиков.

– П-прос…

– Ты слушала, что я говорил, женщина?!

– Слушала. Я поняла, господин. Дайте мне время привыкнуть, пожалуйста, – произнесла я, собрав волю в кулак.

– Привыкай. Можешь отдохнуть. Должны же быть какие-то привилегии у моей фаворитки. Или как в Латернии вас называют?

– Наложница, милорд. Рабыня не может быть любовницей.

– Да, точно. Подловила ты меня вчера, Игния, за что тебе уважительный поклон.

И Эйлерт взаправду мне коротко поклонился. После чего вышел из платиновых покоев. Я плюхнулась обратно на кровать. М-да, на трезвую голову я бы точно не решилась. Пару минут я полежала в постели, однако все мое естество восставало против такой неправильности. Нельзя мне валяться в господской постели. Я нашарила под одеялом свою рубашку и быстро натянула. Но все-таки он признал меня своей наложницей…

– Да!!! – я радостно подпрыгнула на кровати, после чего перекатилась и слезла на пол.

– Ух, ну и страшилище! – сделала я вывод, взглянув в зеркало.

Волосы торчали во все стороны, будто прутья старого веника, лицо выглядело слегка опухшим с похмелья. На шее виднелся след от засоса. Ночнушка была разорвана в одном месте. По-видимому, Эйлерт в пылу страсти постарался. Все это было бы донельзя романтично, если бы не необходимость идти в таком виде через весь дом в свою комнату. Ночью в слабо освещенных коридорах почти ничего не видно, сейчас же утренние лучи каждому покажут мою наготу. Слуги не считали подобное постыдным. Видели в поместье и более срамные зрелища. Однако меня беспокоила возможная реакция Эйлерта. Он же наверняка жуткий собственник. А значит, рассердится, если кто-то другой будет пялиться на его наложницу в полуголом виде. Что же делать? Я осмотрелась по сторонам. В опочивальне эрла была только мужская одежда, само собой. Лучше уж голышом, чем в ней. О, точно! Я достала из шкафа запасную чистую простыню и обернула вокруг талии. Получилось странно, но все необходимые места, кроме плеч и ключиц, прикрыты.

В дверь вежливо постучали. Я замерла, однако мое волнение развеял знакомый голос:

– Прошу прощения. Игния, ты тут?

– Да!