В Кардене, славившемся своими винокурнями, Корвин с Далем до того увлеклись дегустацией, что на следующий день едва смогли взгромоздиться на коней.

– Мы просто не знали, что в конфетах был бренди, а в яблочном пироге – виски, – оправдывался Даль.

– Враки, – ухмыльнулась Сигни. – Вы просто решили, что похмелье – это не про вас.

Кейт стало жалко парней, пусть даже те сами были виноваты. А Корвин, кстати, всегда был сладкоежкой.

Неторопливая езда действовала на нее угнетающе. Часы тянулись за часами, мили за милями. Если бы она могла пустить коня в галоп, путешествие не казалось бы таким невыносимым. Кейт даже захотелось, чтобы появились дневные драконы. Хоть какое-то разнообразие. Однако с тех пор, как они покинули Андреас, о драконах не было ни слуху ни духу.

Когда через несколько недель пути они въехали в Нефритовый лес, нервы Кейт были уже натянуты, словно тетива. На западе лес подходил почти к самым стенам Норгарда, так что могучие деревья были видны из города. Помимо тревоги за Тома, ей не давало покоя чувство, что она возвращается домой. Сердце замирало от пейзажей и запахов – таких знакомых, но полузабытых. Три года, проведенные вдали отсюда, казались и вечностью, и мгновением. Кейт боялась этого города. Боялась прошлого, несмотря на желание раскрыть его тайны, боялась настоящего. В Норгарде она вновь станет для всех Изменницей Кейт. Здесь рана, нанесенная рукой отца, ощущалась острее.

Они заночевали в лесу. Кейт помогала гвардейцам разбить лагерь, чтобы хоть как-то отвлечься. К сожалению, много времени это не заняло: они остановились на одном из биваков, устроенном специально для подобных караванов. Укрытия были выдолблены в основаниях огромных, словно башни, деревьев. В стволах также имелись специальные дупла для установки чар-камней. Именно здесь ночевала Кейт, сбежав из Норгарда. Полы укрытий толстым слоем устилала солома, однако Кейт сомневалась, что сможет уснуть.

Раскладывая спальный мешок, она посмотрела на Корвина. Ее глаза всегда знали, где он. Принц выбрал для ночевки дерево напротив, его спальный мешок был уже разложен. Будто что-то почувствовав, он повернул к ней лицо. Их взгляды встретились и тут же разошлись. Сердце Кейт на секунду замерло. На миг он показался ей тем самым юношей с озорными глазами и чувственным изгибом губ, при одном виде которых ее пульс учащался.

Собственная реакция обеспокоила Кейт. Она поднялась на ноги и бросила Сигни, укладывавшейся рядом:

– Пойду-ка пройдусь. До темноты вернусь.

Страшно ей не было: солнце пока еще не село, скорострел висел в кобуре на поясе.

– Иди, иди, – махнула рукой Сигни. – Постарайся хорошенько устать, чтоб не вертеться опять всю ночь напролет.

Если бы все было так просто. Кейт вздохнула.

– Раз я тебе мешаю, можешь спать где-нибудь в другом месте.

– С удовольствием. Только уговор: ты поступишь так же. И зачем я только дарила тебе лунный пояс?

Не удостоив подругу ответом, Кейт отправилась в лес. Магики уже установили вокруг лагеря защитный барьер, но для ночных драконов было рановато. К востоку от Марареда еще ходили слухи о дневных драконах, но о нападениях – ни слова. Кейт сомневалась, что эти твари уже добрались до Норгарда. Если, конечно, Корвин не ошибся, предположив, что они подчиняются Возрождению. Кейт молилась, чтобы это оказалось не так. Лучше бы другим диким брать пример с нее или Тома: сидеть смирно и не высовываться. Может быть, тогда Гильдия оставила бы их в покое, а люди перестали бы пугаться.

Узкая дорожка вела вглубь леса. Под сенью высоких деревьев подлесок не выживал, так что Кейт шла совершенно бесшумно. Когда она была маленькой, часто играла, стараясь красться осторожно, подобно лесному зверьку. Ее всегда удивляло, почему драконы не истребляли тех же оленей. Когда она спросила об этом отца, тот ответил, что драконы питаются человеческим мясом.

– Тогда зачем заводить лошадей и прочий скот на ночь в стойла? Пусть бы себе паслись.

– Наши животные пахнут людьми. Драконы чуют человеческий запах и убивают их. Лесное же зверье их не интересует.

– Но почему они едят только людей?

– Такова уж их натура, дочка. Они – божья кара людскому роду.

За какие грехи людей постигла такая кара, Кейт не спрашивала.

Чем дальше она уходила от лагеря, тем сильнее было искушение коснуться разумов лесных животных, бродивших в зарослях. За несколько недель пути Кейт ни разу не применила свой дар из-за мейстера Рейфа и его учеников, и это воздержание уже начало выводить ее из себя. Все это время ей как будто не давали вздохнуть полной грудью. Соблазн был велик, тем не менее она его поборола. Не только ради себя, но и ради Тома. Если Кейт разоблачат и схватят, Боннер вполне мог кинуться на ее защиту, как сделала та женщина из Андреаса. Интересно, сколько подобных случаев, приписываемых Возрождению, были на самом деле попытками защитить родных и любимых?

Тропа привела на широкую поляну, заросшую плакун-травой и какими-то лесными цветами. Сделав еще несколько шагов, Кейт замерла и вдохнула сладкий аромат. Она села на землю рядом с упавшим стволом на краю поляны, опершись о него спиной, нарвала ромашек и начала бездумно плести венок. Последний раз она плела такой в далеком детстве. Далеко не с первого раза стебли легли как надо. Поднялся ветер. Гроза, собиравшаяся весь день, готова была разразиться. Кейт с удовольствием вслушивалась в шелест листьев и глухое потрескивание ветвей. Уйдя в себя, она не заметила, что больше не одна.

– Оказывается, ты еще не разучилась плести венки.

Охнув, Кейт выронила ромашки и подняла взгляд на Корвина, пытаясь унять забившееся сердце. Он пришел на поляну следом за ней.

– Почти разучилась.

– Да не сказал бы. – Корвин поднял венок и протянул ей. – Наденешь?

– Нет!

Принц вздрогнул от ее резкого тона. Стушевавшись, Кейт взяла венок и уже мягче сказала:

– В нем я буду выглядеть глупо.

Корвин молча смотрел на нее сверху вниз.

– Что-то случилось в лагере? – прервала молчание Кейт.

– Нет, я пришел за тобой. Темнеет, да и гроза надвигается.

– Вы правы, Ваше Высочество. – Кейт хотела было встать, но Корвин опустился на поваленный ствол рядом с ней.

– С другой стороны, ночь еще не наступила, а здесь так хорошо. И да, Кейт, хватит «выкать». Хотя бы наедине.

Почувствовав себя неуютно у его ног, Кейт пересела на бревно и принялась отряхивать бриджи от приставшей хвои и травинок. Корвин уставился в небо, затянутое черными тучами.

– Помнишь, как однажды мы наврали хозяину бродячего цирка, что мы сироты, и убедили его взять нас в труппу?

Кейт прищурилась, застигнутая врасплох.

– Помню, конечно, – смущенно ответила она.

Прошлое вызывало в ней странные, неясные чувства. Такое не забывается. В тот вечер они мечтали о том, как сбегут, прекрасно понимая, что все их мечты так и останутся мечтами: Корвин – принц и должен вступить в брак, выгодный королевству. Ни он сам, ни тем более она не могли с этим ничего поделать. «А ведь я тебя так любила…» – подумала Кейт. Неожиданно для нее самой мысль откликнулась болью в сердце.