– Согласен. Я много размышлял над его словами. Однако он так и сказал.

– И ты не попросил его объясниться? – Кейт сжала кулаки.

Она не помнила себя настолько злой с того дня, как ей отказали во встрече с отцом.

– Попросил. – Принц потер пальцем подбородок. – Он не пожелал давать никаких разъяснений. Мы даже не знаем, действовал ли Хейл по наущению врагов короля, из личной мести или здесь вообще замешано нечто иное.

Она стиснула зубы. Ее отец – наемный убийца? Чепуха! Тем не менее…

– Я хочу узнать, почему он это сделал, – торопливо сказала она. – Потому и согласилась вернуться в Норгард. Мне нужна правда, ты это можешь понять?

В глазах Корвина промелькнула странная искра, его лицо подобрело.

– Я понимаю. Должно быть, неизвестность была для тебя пыткой все эти годы. – Он взял ее за руку и пристально, не мигая, посмотрел в глаза. – Кейт, я обещаю помочь тебе выяснить правду.

Она вгляделась в его лицо, ища тень неискренности. Тщетно. И тут до нее дошло, что случилось. Гнев мигом угас. Перед ней стоял тот, прежний Корвин. Он, как умел, пытался с ней помириться. В детстве они редко ссорились, но уж если ссорились, то «на всю жизнь». Оба отличались редкостным упрямством, и никто не хотел ни признать себя неправым, ни уступить. Почему-то этот отголосок прошлого, в отличие от остального, не страшил Кейт. Впервые за много дней она успокоилась. Когда-то она верила Корвину больше, чем кому бы то ни было, за исключением отца. Что же, может быть, ему до сих пор можно доверять?

– Руку на отсечение дашь? – с полуулыбкой припомнила она их детскую клятву.

Корвин чиркнул ребром ладони по левому запястью, исполняя полузабытый ритуал, однако, прежде чем протянуть ей руку, произнес:

– С одним условием.

– То есть?

Принц поднял венок.

– Ты наденешь его! – Он шагнул к Кейт и нахлобучил венок ей на голову.

Теплые пальцы Корвина коснулись щеки, и ее шея покрылась гусиной кожей.

– Дай-ка я на тебя посмотрю. – Он отклонился, оценивающе глядя на девушку. – Выглядишь очаровательно и вовсе не глупо.

Корвин протянул ей руку, чтобы завершить детскую клятву. Кейт, продолжая улыбаться, тоже провела ребром ладони по запястью и пожала ему руку. Их пальцы привычно переплелись. По спине у нее пробежали мурашки, не имевшие никакого отношения к холодному ветру и первым каплям дождя.

Несколько мгновений они просто стояли. Вдруг над самой головой небо прорезала молния и грянул гром.

– Пора возвращаться в лагерь. – Корвин потянул ее к тропинке.

Они побежали между высокими деревьями. Вновь грохнуло, и хлынул ливень. Волосы тут же прилипли к лицу, венок растрепался. Впервые Кейт была рада, что на ней бриджи, а не юбка.

В лагере было что-то не так. Она почувствовала это еще до того, как услышала ржание коней. Драконы? Ладонь легла на рукоять скорострела. Кейт выбежала на поляну вслед за Корвином.

Лошади метались в панике. Молния угодила в дерево, и оно загорелось. Все лошади были привязаны к одной жердине, что ухудшило положение. Гнедая кобыла уже упала и теперь пыталась подняться, но ее копыта разъезжались по грязи. Две другие запутались в веревках, рискуя переломать ноги и шеи. Даль и остальные пытались как-то распутать веревки, но не могли даже приблизиться к бьющимся лошадям, а просто перерезать было нельзя: если кони убегут, их обязательно сожрут драконы.

Кейт передался ужас животных. Действуя инстинктивно, она потянулась разумом сразу ко всему табуну. Это удалось легко. Ее дар рвался наружу, а до темноты оставалось немало времени. Ей нечасто приходилось повелевать столькими лошадьми сразу, но это было не сложнее, чем кричать толпе людей. Одной короткой мыслью Кейт приказала им успокоиться, после чего гвардейцы смогли наконец распутать веревки.

Все случилось в одно мгновенье. Лишь когда в лагере навели порядок, она заметила взгляд, которым наградил ее мейстер Рейф. Можно было не сомневаться в выражении его лица даже под маской. Кейт прошиб холодный пот. Она совершила ошибку. Поддалась инстинкту, а этого вполне хватит для ареста.

Пронзительный взгляд магика, казавшийся зловещим во вспышках молний, означал одно: он понял, кто она такая.

НИКОГДА ПРЕЖДЕ КОРВИН так не радовался возвращению в Норгард, даже после тех двух лет, проведенных вдали от родного дома. Последняя ночевка прошла ужасно. Им, конечно, удалось отвязать коней до того, как те переломали себе ноги. Магики потушили горящее дерево, но дождь хлестал всю ночь. Корвин не выспался и промок до нитки. Нос заложило, голова болела.

Караван кое-как выбрался из Нефритового леса и миновал поля у западных границ Норгарда. Несмотря на солнечный день, поездка не задалась. Все угрюмо молчали, и наивные надежды Корвина на то, что после вчерашнего разговора отношения с Кейт наладятся, не оправдались. Напротив, она казалась еще более замкнутой. Принц сам не понимал, что побудило его пойти на этот разговор. Только ли желание рассеять напряжение между ними? Если Кейт поселится в Норгарде, им волей-неволей придется помириться. Единственным результатом беседы стало то, что она теперь ехала рядом с Корвином во главе каравана.

Наконец показался город. Кейт восторженно ахнула:

– О боги! Я и забыла, как он прекрасен!

Корвин вгляделся в силуэты башен, пытаясь увидеть их ее глазами. Им тоже овладел благоговейный трепет. За снежно-белыми стенами с круглыми башенками, отделанными бледно-голубым мрамором, виднелся лабиринт разноцветных зданий, напоминавших кремовые пирожные. Над всем этим великолепием, словно дракон из червонного золота, возлежащий на груде самоцветов, сиял Зеркальный замок. Свое имя он получил из-за того, что все его семь башен были облицованы полированным обсидианом, в котором, точно в зеркале, отражались солнечные лучи. В довершение всего в замке стоял Зеркальный трон.

– Да, Норгард прекрасен, – согласился Корвин.

Даже воздух здесь казался свежее и ароматнее. Принц дышал и не мог надышаться. Вокруг расстилались луга, поросшие сочной зеленью и плакун-травой, а такого синего неба не было на всем свете.

Но прекраснее всего были бесчисленные табуны, которые паслись на просторных левадах. Лошади – серые, рыжие, гнедые, вороные и буланые – щипали траву, пили из ручьев и прядали ушами, когда жеребята и стригунки, развеселясь, с игривым ржанием прыгали вокруг, подбрыкивая тонкими ножками.

Кейт так и пожирала коней взглядом. Корвину сделалось любопытно, почему одни вызывают у нее живой интерес, а другие – нет.

Вскоре они достигли открытых городских ворот, по обеим сторонам которых высились две огромные статуи коней. Статуи были неодинаковыми, но гармонично дополняли друг друга. Левая была отделана гладкой слоновой костью: конь немного присел на задние ноги, подняв морду к небу. Конь справа, высеченный из оникса, черного как смоль, встал на дыбы, опустив голову и угрожающе воздев передние копыта.