– Не так. Только не у меня. У меня все по плану, скоро все сделаю.

– Зачем звонишь?

– Еще одна есть, тоже все знает или догадывается. Тут был разговор, наша, кстати, промолчала.

– Кто? Говори имя, сами разберемся.

Имя – секунда – отбой.

Двадцать секунд – высветилось на экране.

Хорошо. Она сунула мобильный в карман широкой юбки, крошечная игрушка затерялась в складках; малыш тихо посапывал на диване. Можно выходить.

Дверь отворилась без малейшего скрипа – но снаружи, испугав ее и, похоже, испугавшись сама, стояла эта гостья… как ее?.. Айше. Они почти столкнулись, и обе ахнули и заулыбались.

– Ой, извините, я…

– Заблудились? Немудрено. В этой квартире в первый раз никто ничего не находит. Зимний сад там, налево по коридору.

– Да-да, я знаю. Мне уже показали. Я искала туалет.

– Вот эта дверь… нет, здесь занято… вон там еще один есть.

– Спасибо.

Вряд ли она что-нибудь слышала.

А если и так – ничего страшного. Теперь уже ничего не докажешь.

И связи между этим звонком и тем, что где-то (где?) когда-то (когда?) с кем-то случится, нет и не будет. Ведь это случится не здесь и не сейчас. Здесь случится кое-что другое, и все будут именно этим и озабочены. Никому и в голову не придет… никому. Даже пишущему детективы.

В зимнем саду – эффектном помещении со стеклянными стенами, которое трудно было бы назвать камерным словом «комната»: и из-за размеров, и из-за странной, ускользающей от понимания, теряющейся за обилием домашне-тропической зелени формы, – уже шли какие-то разговоры, и вошедшая Айше невольно помедлила в дверях, пытаясь охватить всю картину и вернуть то приятно завораживающее ощущение, с каким она в начале вечера любовалась собравшимися в гостиной дамами.

Но ничего не получалось.

Хотя зимний сад… да, он, безусловно, заслуживал свое красивое название и то, чтобы им любовались. Он просто напрашивался на это, а может быть, и существовал только для этого. Зимний сад ничем не уступал гостиной, хотя здесь господствовала атмосфера не изысканно-классического, а подчеркнуто современного богатства. Все, от непонятно чем покрытого пола до дающих рассеянный, матовый свет торшеров, казалось, было иллюстрацией из какого-нибудь журнала, руководящего блужданиями разбогатевших неучей в дебрях дизайна. Да, зимний сад был хорош, и дамы, занявшие места в низких ярких креслах и успевшие поправить косметику и прически, были в полном порядке – но единого впечатления светского книжного раута почему-то не возникало.

Может быть, потому, что теперь они не были для Айше таинственными незнакомками, заманчивыми персонажами для дамского детектива с отравлением, они обрели вполне реальные черты, она успела что-то, пусть немногое, узнать об их жизнях и характерах, разделить по своей давней привычке на тех, кто ей нравится, и тех, кто не нравится, и маски романных героинь превратились в обычные немолодые лица, и место действия не желало прикидываться сценой или съемочной площадкой.

Айше не слишком разбиралась в людях.

Она интересовалась психологией, любила копаться в собственной душе и анализировать поведение близких, но никогда не могла составить суждение о человеке на основании краткого знакомства. Ее всегда озадачивали люди, заявляющие: «Я сразу понял, что он за человек», или «У него по лицу видно, что он…», или «С первого взгляда ясно…».

А ей ничего ясно не было.

Иногда люди напоминали ей известных книжных персонажей, иногда не вызывали никаких ассоциаций; она была не настолько наивна, чтобы приписывать определенные черты характера людям с определенным типом внешности; она не раз обманывалась, наделяя новых знакомых отнюдь не присущими им свойствами, и, в конце концов, выбрала для себя эту ни к чему не обязывающую классификацию «нравится» – «не нравится». Ибо, хоть она и скептически относилась к зодиакальным пристрастиям Софии, утверждавшей, что Рыбы наделены не только пресловутым «даром предвидения», но и интуицией, – эта самая интуиция у нее, безусловно, была. Она никогда не смогла бы толком объяснить, почему тот или иной человек понравился ей или, наоборот, не понравился. Более того, если она задумывалась над этим, то начинала колебаться, сомневаться, призывать на помощь логические «с одной стороны» и «с другой», признавала, что, возможно, ошибается, – и оставалась при первоначальном умозаключении.

«Да, – говорила или думала Айше, – он (или она) всем хорош, и то в нем замечательно, и это прекрасно… но лично мне он не нравится». Этот вывод вовсе не означал, что вежливая и обычно любезная Айше будет как-либо проявлять свое отношение, нет, она просто сводила свое общение с такими людьми к минимуму. В то же время симпатичным ей людям она спокойно прощала обнаруживавшиеся впоследствии недостатки, и только очень серьезные проступки могли заставить ее отказаться от дружбы с ними. Вроде убийства.

Сейчас, оглядев собравшихся, она, как всегда, прикинула, к какой из двух доступных ее пониманию групп отнести своих новых знакомых. Старые – золовка и София – однозначно попадали в категорию «нравятся». Конечно, с Элиф все не так просто, но ведь она сестра Кемаля, и все, что она, случается, делает против Айше, она делает из любви к брату, и… и вообще. Она не раздражала Айше, ей было бы приятно общаться с ней по-хорошему и искренне хотелось ей нравиться.

А остальные? Айше дала ответ моментально.

Нравятся: Дилара, Гюзель, Эминэ. Лили? Да, пожалуй. Скорее да, чем, нет.

Не нравятся: Семра, Джан, Селин, Филиз. Симпатична Илайда, но немного безлика, а кроме того, она здесь случайный гость, вроде самой Айше. И, значит, как и молчаливая девушка-прислуга, наверняка не могла никого ничем отравить. Если эти проклятые отравления – все-таки результат чьих-то злонамеренных действий, а не плохой экологии, напичканных химикатами и гормонами продуктов, обжорства или богатого воображения. Элиф, конечно, живется скучновато, но вроде за ней до сих пор ничего подобного не водилось. Сериалов по телевизору ей было достаточно.

И к тому же остальные подтвердили, что плохое самочувствие имело место…

– Айше, – нервный жаркий шепот раздался у самого уха, и она вздрогнула от неожиданности, потому что, усаживаясь и наблюдая перемещения женщин по зимнему саду, ухитрилась не заметить, как одна из них почти вплотную приблизилась к ней. Семра. Чего она хочет и почему шепчет?.. – Ничего, что я вас так называю? Вы же намного моложе. Айше, милая, мне вас сам бог послал! Я вам все про них расскажу, вы же детективы пишете, и муж у вас полицейский. Вы разберетесь, вам даже интересно будет. Сами видите: я есть и то боюсь! Я вам завтра позвоню и все расскажу, хорошо?..

Она выпрямилась и заговорила в полный голос, делая вид, что продолжает начатую фразу, и не дав Айше ответить:

– Шейда обязательно должна с вами посоветоваться; я считаю, что учить французский совершенно ни к чему, лучше немецкий: с Германией у нас все-таки больше контактов. Правда, Лили?