– Мела… – прошептала она, когда я наклонилась ближе к ее лицу.

– Мелина! – испуганно позвала я. Может быть, она хочет пить? Или ей больно? А я, бестолковщина, даже не знала, что делать!

В комнату вбежала служанка, оттеснив меня от постели. Захлопотала, звеня пузырьками. По комнате поплыл резкий, острый запах лекарств. Мелина махнула нам, чтобы мы уходили, и мы втроем, боясь причинить еще больше беспокойства, смущенно вывалились за порог. В коридоре Алессандро взял из моих рук ларец – громоздкий, неудобный, тяжелый, как моя совесть. Надев плащ и спускаясь по лестнице на террасу, я осознала, отчего было так тяжело на сердце. Взгляд Ассунты. К его обычной строгости добавилась какая-то потусторонняя отрешенность и некое запредельное понимание. «Вряд ли мы увидимся еще раз…» Я со страхом постаралась отогнать эту мысль, боясь накликать беду.

***

Из домочадцев Арсаго превым на глаза мне попался шут. Едва наша гондола причалила возле шестов, как он выскочил прямо к воде, издевательски поклонился, подметая колпаком булыжники на причале. Жалобно тренькнули бубенцы.

– С возвращением, госпожа ведьма! – сказал он, ощерив зубы в улыбке. – Видать, правду говорят, что морских колдуний ни сталь не берет, ни морренские зубы!

– Кыш отсюда, – беззлобно шуганул его Алессандро. Шут, состроив испуганную рожу, сделал сальто назад, ловко откатился в сторону и исчез в темном прогале арочного пролета.

На причале было людно. Почти одновременно с нами прибыл водовоз со своим ценным грузом. Из-за вчерашнего шторма вода в колодцах испортилась, так что теперь пресную воду привозили с Бренты. Двое слуг, кряхтя от натуги, выкатывали бочку на пристань. В тот же момент какой-то юноша подскочил к Алессандро, размахивая письмом, и быстро проговорил что-то, неразличимое в общем шуме. Синьор ди Горо взял письмо и взамен передал парню теткин ларец, наказав отнести его в мою комнату. Пока они были заняты разговором, кто-то сзади тихонько подергал меня за плащ. Это оказался крестьянин, привезший воду. Мои пальцы сами схватились за рукоять кинжала, спрятанного в складках юбки.

– Тсс! Тише, госпожа! – испуганно отшатнулся водовоз. И добавил скороговоркой: – Церковь святой Марины, завтра, после полудня.

После чего он невозмутимо отвернулся, снова занявшись лодкой и бочками. Ступил на банку, оттолкнулся веслом и развернул свою перегруженную посудину, направляя ее к следующему дому. Графские слуги, вяло переругиваясь, уже катили бочку к входу.

Первым моим побуждением было крикнуть стражу, но потом я одумалась. Это же несусветная чушь – предположить, будто люди, пытавшиеся убить меня три дня назад, рискнут снова открыто появиться возле дома Арсаго! Вряд ли мои противники настолько глупы. Но кто же тогда так упорно пытается заманить меня в церковь?

Во время обеда я боялась, что гости дона Арсаго начнут наперебой выражать мне сочувствие, ахать и расспрашивать о неудавшемся покушении. Даже сейчас при одном воспоминании о той ночи у меня ком вставал в горле. Однако мой страх оказался напрасным. Я забыла про одну особенность Венетты: вчерашние новости здесь никому не нужны. По узеньким calle, отвечающим эхом, вести разносятся быстро. Сплетни, скандалы, подслушанные разговоры, слухи из Дворца дожей, обменные курсы… Мои похождения трехдневной давности померкли на фоне очередной новости, взбудоражившей город: наш дож внезапно заявил, что слишком стар для занимаемой должности. Он решил сложить с себя власть и передал свой перстень секретарю.

– Дон Соренцо хитер, – с уважением качал головой дон Сакетти, подав знак лакею, чтобы тот подлил еще вина. – Если провести выборы нового дожа сейчас, пока он жив, то у его племянника будет больше шансов получить заветную шапку. Вот увидите, Совет Десяти не одобрит этого!

Спустя некоторое время мы узнали, что Совет действительно этого не одобрил. От дожа вежливо, но непреклонно потребовали, чтобы он исполнял свои обязанности до конца.

Вечером, одевшись теплее, я поднялась на алтану, надеясь немного побыть в одиночестве. После тишины и уединения дома Граначчи было трудно сразу привыкнуть к шумному блестящему обществу. Сумеречное небо выглядело так, словно кто-то размазал по нему синие чернила. Погода совершенно испортилась, и над горбатыми крышами ветер рвал в клочья грязные тучи, бегущие с моря.

К моему удивлению, уютный уголок возле балюстрады оказался занят. Там уже расположилась Бьянка, играя с одной из борзых графа. Она тоже предусмотрительно захватила с собой теплый плащ и фонарь.

– Я иногда выбираюсь сюда, когда хочу спокойно подумать, – улыбнулась она. – Обычно здесь никого нет. Донне Арсаго не нравится это место, ей здесь слишком досаждают чайки.

Мой взгляд невольно скользнул в сторону стеклянного купола кунсткамеры, возле которого должен был дежурить Пульчино.

– Чайки? И много их тут?

– В последние дни – слишком много. Донна Арсаго говорит, что они преследуют ее даже в снах.

Не только ее. Присев рядом, я поспешила сменить тему:

– О чем же ты размышляешь, если не секрет?

– Да вот, твой брат Рикардо подкинул одну задачку… – небрежно отмахнулась Бьянка, так, будто помогать мужчине в торговых операциях было для нее обычным делом.

– Он что, советуется с тобой?! – меня кольнула зависть. Вот Бьянку Рикардо никогда не назвал бы «никчемной девчонкой»!

– А что здесь такого? Отец многому меня научил. Он ведь знал, что однажды мне придется его заменить.

– Да, это разумно…

Я с сожалением подумала, что отец Рикардо и Джулии не проявил такой предусмотрительности.

– Послушай, – наклонившись ближе, Бьянка осторожно коснулась моей руки. Золотое шитье на ее платье сверкнуло в свете неяркого бронзового фонаря. – Я заметила, что не очень-то тебе нравлюсь, но…

Сумерки немного смягчили ее острые русалочьи черты, большие глаза мягко блестели в окружающем нас полумраке.

– Ладно, признаться, я многим не нравлюсь. Люди считают меня слишком высокомерной, заносчивой…

Это уж точно. Бьянка всегда демонстрировала редкую проницательность и убийственную точность суждений. Ее язык резал, как скальпель. Даже мужчины предпочитали помалкивать в ее присутствии, помня о способности Бьянки одним метким словом обеспечить несчастному целую неделю всеобщих насмешек.

– …но, уверяю тебя, мы с Рикардо отлично подходим друг другу. Он умен и приятен в общении, зато у меня есть опыт и полезные связи. Мы и поодиночке неплохо справлялись, но объединив наши предприятия, мы станем лучшими в Венетте! Я подскажу ему, какие галеры лучше фрахтовать, и куда безопаснее вкладывать деньги. Отец познакомил меня со старыми купеческими семьями, где конторские книги передаются из поколения в поколение, как часть семейной обстановки. И не будь я Санудо, если не сумею добиться от них самых выгодных контрактов!

Борзая, негромко гавкнув, попыталась обратить на себя внимание Бьянки. Девушка небрежно потрепала ее за ухом. Этого вполне хватило. Осчастливленная собаченция завертелась волчком и вскоре улеглась неподалеку, положив морду на лапы и подняв одно ухо, чтобы не пропустить ненароком чего интересного.