– Уверена, что вы с Рикардо составите прекрасную пару, – растерянно произнесла я.

У меня было мало опыта в «девичьих» беседах. До сих пор только одна подруга изливала мне душу перед замужеством, и ее восторги звучали совсем по-иному. Я и представить не могла, что сердечный союз можно рассматривать как деловую сделку! Практичность и здравомыслие Бьянки меня ошеломили, хотя если вспомнить недавно подслушанный разговор, тогда становится понятно, почему Рикардо от нее без ума.

То утро после покушения многое во мне изменило. Скажи кто-нибудь несколько дней назад, что мы будем по-приятельски болтать с Бьянкой, сидя рядышком на террасе, я бы не поверила! Да она бесила меня одним своим видом! Каждый взгляд Рикардо в ее сторону причинял мне острую боль. Сейчас я чувствовала только печаль… и одиночество.

– Вы уже объявили о свадьбе? – спросила я, подумав, что «брат» запросто мог забыть сообщить мне об этом.

– Мы хотели сделать это, когда вернется «Прекрасная ферроньера», но из-за покушения и болезни донны Ассунты помолвку пришлось отложить… – запнувшись, Бьянка бросила на меня виноватый взгляд.

– Не думай, что я такая черствая, – добавила она после неловкого молчания. – Мне очень жаль. Представляю, что тебе пришлось пережить!

Из-за туч выглянула половинка луны, обведенная сияющим бледным контуром. Лицо Бьянки голубоватым пятном выступило из темноты – выпуклый лоб, темные провалы глаз, холодно сжатые губы… Не похоже, чтобы она испытывала жалость. Разве что легкую досаду на то, что пришлось немного подвинуть ее планы.

– Я-то отделалась легким испугом, в отличие от донны Ассунты, – сердито ответила я.

Бьянка снова ободряюще заулыбалась:

– Ничего, все обойдется! Рикардо говорил, что Ассунта обязательно поправится. И тогда мы сыграем три свадьбы сразу!

Я подумала, что человеческий эгоизм поистине безграничен. Некоторые люди настолько довольны собой, что их души – как полированные столы, на которых чужие страдания не оставляют даже царапины. Но почему же три свадьбы?

– Три? – переспросила я с удивлением.

– О, третьей будет Инес, – заговорщицки подмигнула Бьянка. – Знаешь, раньше мне казалось, что она несколько увлечена твоим Энрике. Ты не замечала? В любом случае, это все в прошлом. Кажется, они сговорились с синьором ди Горо.

Что?! На минуту у меня возникло ощущение, будто меня поразила молния. Даже псина, лежавшая подле нас, удивленно подняла голову. Ну и день сегодня – сплошные сюрпризы! Нет, я все понимаю, но Инес… и Алессандро?! Хотя она, конечно, хорошенькая. Я вспомнила пышные белокурые локоны и голубые глаза, похожие на морские раковины. Красавица, да.

Почему-то ветер с моря вдруг прихватил меня ознобом. Я плотнее закуталась в теплый плащ, набросив на голову капюшон. Бьянка же разливалась соловьем, не замечая моего подавленного настроения:

– …Джоанна просто счастлива! Поначалу она испугалась, что дело кончится монастырем, когда Инес повадилась бегать каждый день на исповедь. Для Джоанны это все равно, что похоронить себя заживо! Извини, конечно.

– Ничего, – прошептала я.

– Зато теперь она просто на седьмом небе и говорит, что не пожелала бы дочери лучшего мужа! Я не раз видела Инес вдвоем с Алессандро, а в ее случае это определенно что-то значит. Хотя по ней никогда не поймешь, влюблена или нет. Она как кошка отлично умеет скрывать свои чувства!

«И Алессандро тоже, – подумала я. – Значит, это называется «не люблю маски»?! Он льстил мне, что я красива, притворялся другом, пытался выведать мои тайны, а сам все это время думал об Инес?» Голос Бьянки доносился как будто сквозь стену:

– … думаю, что она и в церковь-то бегала только для того, чтобы без помех повидаться… Не зря говорят, что в тихом омуте… Разумеется, Джоанна не отпускала ее одну, но ведь ее служанка глупа, как пробка, такую обмануть – раз плюнуть!

Да, утренняя служба – удобное место для «случайной» встречи. Мне представился таинственный сумрак, пронизанный блеском мрамора и драгоценных мозаик, запах благовоний, разлитый в воздухе, негромкое пение, тихий шорох одежд молящихся, когда они движутся к выходу… Я представила, как Алессандро не сводит глаз с Инес, медленно идущей к дверям, как их взгляды встречаются над чашей со святой водой…

Такое вполне могло быть. Меня вот тоже кто-то весьма настойчиво приглашал.

Внезапно у меня созрела решимость ответить согласием на это приглашение.

***

Пульчино, узнав о моих намерениях, вспушился аж до ушей:

«Церковь святой Марины? И ты отправишься туда в одиночку после того, как тебя чуть не убили?! Очень, очень умно! Тогда уж сразу заупокойную мессу по себе закажи!»

«Не переживай, я собираюсь отправиться туда с тобой, – осадила я его. – Ты покружишь вокруг, убедишься, что нет опасности. Может быть, это наш единственный шанс узнать хоть что-то! Я не могу его упустить!»

Утром оказалось, что одно непредвиденное обстоятельство едва не разрушило мои планы. Поначалу все складывалось благополучно. Граф, желая отдохнуть от сенатских дел, уехал в лагуну поохотиться на уток и, разумеется, его личная охрана во главе с Алессандро отбыла вместе с ним. Донне Арсаго снова приснился дурной «чаячий» сон (я даже догадываюсь, какого рода) и она с утра пребывала не в лучшем настроении, бродя по дому, как королева, вставшая не с той ноги.

Первым делом она прошлась по всем комнатам и учинила разнос служанкам, обнаружив плесень на стенах своей любимой гостиной. Девушки с плачем клялись, что плесень, вероятно, выросла за ночь, и вдобавок пожаловались, что всю ночь из пустой бадьи на кухне доносились жуткое бульканье и хрипы. Я своими ушами слышала, как кто-то шептался, что это все из-за моего возвращения. По лицу донны Арсаго нельзя было понять, придает ли она значение этим сплетням. Выпустив пар, она вернулась к своим обычным делам, попросив Бьянку написать несколько писем, а Инес отправив за лютней. Тихая Инес сегодня тоже казалась раздраженной, как оса, и совсем не походила на счастливую невесту.

Когда донна Арсаго раздавала поручения, я успела отработанным движением спрятаться за портьеру, благодаря этой хитрости оставшись не у дел. Пока Бьянка будет корпеть над письмами, а графиня – внимать приятному голоску Инес, я как раз успею сходить в церковь. Храм святой Марины находился в сестьере Дорсодуро недалеко от нас, так что мне даже не придется брать лодку, чтобы туда добраться.

Тихо, стараясь не привлекать внимания, я спустилась в холл. Зеркала, висевшие в галерее, проводили меня насмешливыми взглядами. Навстречу попалась какая-то заплаканная девушка в переднике, при виде меня испуганно метнувшаяся в сторону. Стены давили; мне хотелось сбежать от больной атмосферы этого дома, пропитанной страхом, подальше от непонятных явлений, перепуганных слуг и шепотков за спиной!

Внутренний двор и переулок за домом тонули в тумане. Венеттийцы различают много разновидностей тумана: nebbia, nebbietta, foschia, caligo… Сегодня туман был силен как никогда. Впечатление такое, будто вчерашние тучи, кружившие над гороом, отяжелели от сырости и легли мокрым брюхом на землю. Соседние дома целиком исчезли за белой завесой, уличные звуки странно искажались. Чужие шаги казались в тумане то опасно тихими, то непривычно гулкими.