праздник, в такие дни никто не занимается преступностью, даже преступники… Даже преступники имеют капельку совести и капельку веры в Ахара.

– Вы посмели заговорить о дорогом мне человеке, который сейчас страдает в кибербездне от полного одиночества. А ведь он не вставлял себе карту копирования сознания с самого начала и не намеревался попасть в кибер… куда либо, кроме места, куда попадают обычно.

Пока они говорили, я заметил, что еда горячая, как будто ее только приготовили и это меня сильно смутило. Неужели он так быстро приготовил? Да и ещё он довольно быстро привез эту телегу, которая буквально наполнена вкусностями. Как будто бы она тоже была уже готова.

– Куда попадают обычно?

– В рай, ад. Мы же не знаем все еще, что происходит с человеком после смерти.

– Знаете, просто вы пытаетесь скрыть от себя правду. – с фальшивой улыбкой ответил Уилл.

– Я не верю в бога, в Ахаре тем более.

– И очень зря.

Я вмешался:

– Вера дело каждого, сэр. Не смейте совать свое мировоззрение другим людям.

Уилл, наморщив лицо, выпил бокал вина, поправил пиджак и хотел было сказать, но я прервал его:

– Вы джентльмен в кавычках? – и я два раза подряд показал пальцы.

– Я не понял…

– Прошу прощения, – сказала Лиззи. – Но нам с мисс Херд надо выйти, болтайте пока тут.

Женщины ушли из помещения. Свет в ресторане отрубился. Уилл не удивился и принес большую свечу на стол.

– Это был вопрос, Уилл, – продолжил Мог.

– Конечно, Мог.

– Тогда вам должны быть интересны старые вещи, которые не используются сотни лет уже.

Я достал из кармана пиджака большой степлер и положил его на стол.

– Это степлер?

– Верно, Уилл Карсон. Этот степлер использовали давно, чтобы скреплять более одного листа. Его заряжают скобами и они не особо опасные, однако, как увлекательно, что у меня скобы довольно острые. – с усмешкой сказал я. – Нет, нет. Не переживайте, на вас я не буду его использовать. Даю слово, мне просто показалось увлекательным это.

– Я ни разу в жизни не видел степлер, можно потрогать?

– Нет.

Уилл сделал обидчивое лицо и промолчал.

– Я вам показал «доисторический» степлер, а вы мне расскажите, пожалуйста, почему в этот праздник не работают даже охранники, а камеры выключают?

– Сегодняшний день являются днём в мире Ахара, когда никто ни разу не ссорился, не дрался, не воровал, никто ничего плохого не делал! – с гордостью сказал Карсон. Кейронская Империя сама придумала этот праздник, как символ того, что нам Ахар может доверять. Может положиться на нас, мол, если понадобится, что то сделать, то даже преступные люди послушаются.

– У вас интересная религия, научите меня молиться? Просто я скоро улетаю из Кейронской империи и мне бы хотелось, чтобы ваш бог мне помог.

– Но вы же не верите в него!

– Вам так сложно? Кто знает, может я и все-таки поверю? Так помогите мне.

В глаза Уилла промелькнула некоторая радость и одновременно подозрение.

– Хорошо, – и он положил ладони на стол, положив их друг на друга. – Кладите свои ладони на мои, закрывайте глаза и повторяйте за мной каждый фразу. Главное шепотом.

Я кивнул, положил ладони на стол и закрыл глаза.

– Боже наш.

– Боже наш, – повторил я.

– Предостерегающий от заката.

– Предостерегающий от заката.

Я тихонько поднял верхнюю ладонь и направил ее к степлеру.

– Я держу слово.

– Я держу слово.

Я взял степлер и аккуратным, ловким движением вытащил нижнюю часть степлера, оставив верхнюю часть, внутри которой скобы.

– Что чужую жизнь.

– Чужую жизнь.

– Я не покалечу.

Я резко убрал ладони с его рук и с силой вставил степлер в его руку, оставив его в коже. Мужчина закричал от боли и расширил свой взор на кровящую ладонь. Он захотел выдернуть руки, но я удержал его.

– Что ты делаешь!? – с тяжестью сдерживая крики от боли, воскликнул ресторатор.

– Ресторатор Уилл, – сказал я безмятежно. – Я в жизни не поверю, чтобы кейронец впустил сиронцев себе в помещение, когда на улице такой праздник. И плюсом ко всему, еда горячая, как будто ее совсем недавно готовили, а напитки и еду вы принесли аж за минуту. Создается ощущение, что вы знали о нашем приходе.

Карсона начало трясти от испуга, а руке кровоточила ещё больше.

– Давайте вы будете говорить правду, – сказал я. – А иначе я сделаю ещё один удар..

– Не надо! – с слезами на глазах воскликнул Уилл.

– Значит не надо врать. И так, Уилл, кто то спрашивал вас насчёт охраны, схемы ресторана?

– Нет!

Я вонзил ещё одну скобу и он снова закричал от боли.

– К вам приходил человек, я уверен, – я потянулся через весь стол к его уху и прошептал: – И его зовут Джеймс Гунсберг…

– Не говорите это имя! Он мертв, дьявол мертв!

– Вы врете мне в лицо, – сказал я вполголоса. – Я сейчас ещё раз…

– Да он приходил! – и он расплакался.

Только я прижимал степлер, но после сказанного я отпустил его и приоткрыл рот от удивления.

– Отлично, и он шантажировал вами? Просил схемы?

– Да…

Я протянул ладонь к степлеру:

– Правда, только правда.

– Вы в ловушке, – сказал вполголоса Уилл. – Не будет здесь никакой встречи! И встретиться с вами он попросил. Он откуда то знал, когда вы приедете. Он знал точное время, а вы единственные знали о фальшивой встрече революционеров.

Я посмотрел ему глаза, стиснув губы.

– Как единственные? Быть этого не может!

– Так сказал Джеймс.

– Где на самом деле встреча?!

– Я не знаю! Не факт, что она есть вообще!

– Говори!

– Да не знаю я!

Я вытащил из под пиджака пистолет и приставил к его виску.

– Честное слово, я ничего большего не знаю! Я не участвую во всех этих… – будто проглотив комок, он упал на пол и не смог продолжить фразу.

Я убрал пистолет обратно и медленной походкой пошел к выходу.

– Вы ужасные люди, – хриплым голосом сказал Карсон. – Я вас накормил, напоил, был гостеприимным…

– Но ты позволил этому придурку творить то, что он хочет.

Сзади мужчины появился силуэт человека, я моргнул и он исчез.

– Все мы эгоисты, когда на кону жизнь. Не делай из себя героя, ты лишь пытается избавить себя от той точки, которая окружает тебя на родине. Ты тоскуешь и сходишь с ума, я вижу у тебя это в глазах даже сквозь очки. Ты ненавидишь свою жизнь, она кажется тебе скучной. И вот, как только появился этот чертов Джеймс, ты нашел себе увлечение. Ты не людей хочешь спасти, ты хочешь жизнь свою красками набрать.