— Опять папа с мамой, — всхлипывает она. — Они приехали и попросту забрали Сару. Я сказала, что мы должны ехать на праздник и что я обещала ей массу удовольствий на выходные, но они не стали меня даже слушать. Просто забрали ее и увезли.

Внезапно ее охватывает гнев, она начинает бить кулаками о стену.

— А моего мнения не существует, — кричит она. — Им наплевать, что я говорю. Я — их собственность. И мой ребенок — их собственность. Так же, как они расправлялись с моими щенками. С Лайкой, которую папа отнял у меня. Они так боятся остаться наедине друг с другом, что готовы…

Она умолкает, и ее гнев и плач сливаются в долгий жалобный вой. Руки бессильно падают на пол.

— Взяли и забрали ее, — плачет Санна. — Мы ведь собирались вместе с тобой печь пряничный домик.

— Тсс, — шепчет Ребекка и убирает локоны с лица Санны. — Все образуется. Обещаю тебе.

Она вытирает слезы на щеках подруги.

— Что я за мать? — вздыхает Санна. — Не могу защитить собственного ребенка.

— Ты прекрасная мать, — утешает ее Ребекка. — Это твои родители поступили неправильно, а не ты, слышишь?

— Я не желаю так жить. Он просто входит в мой дом со своим ключом и берет то, что считает нужным. Что я могла сделать? Я не хотела кричать и тянуть к себе Сару. Она бы перепугалась. Бедная моя девочка.

В голове Ребекки появляется образ Улофа Страндгорда — его глубокий уверенный голос, не привыкший к возражениям, его постоянная улыбка над накрахмаленным воротничком рубашки. Его жалкая жена.

«Я убью его, — думает она. — Я собственноручно убью его».

— Поехали, — говорит она Санне голосом, не допускающим протестов.

И Санна одевается и следует за ней, как послушное дитя. Она ведет машину туда, куда велит Ребекка.

Дверь открывает Кристина Страндгорд.

— Мы приехали, чтобы забрать Сару, — говорит Ребекка. — Нам нужно ехать на детский праздник, и мы уже опаздываем на сорок минут.

В глазах Кристины мелькает страх. Она бросает взгляд через плечо внутрь дома, однако по-прежнему стоит, закрывая собой проход. Ребекка слышит, что у них гости.

— Но ведь мы договорились, что Сара побудет в эти выходные у нас, — бормочет Кристина, пытаясь поймать взгляд Санны.

Санна упрямо смотрит себе под ноги.

— Насколько я понимаю, вы ни о чем не договаривались, — сурово произносит Ребекка.

— Подождите минуточку, — говорит Кристина и нервно закусывает губу.

Она исчезает в гостиной, и скоро в дверях показывается Улоф Страндгорд. Он не улыбается. Сначала его глаза впиваются в Ребекку, затем он поворачивается к дочери.

— Это что еще за глупости? — рычит он. — Мне казалось, мы обо всем договорились, Санна. Саре вряд ли пойдет на пользу, если ее будут дергать туда-сюда. Меня очень огорчает, что она все время страдает от твоих перемен настроения.

Санна сжимает плечи, но по-прежнему упрямо смотрит в землю. Снег падает на ее волосы и ложится на голову, точно шлем.

— Ты можешь ответить, когда я говорю с тобой, или ты не готова оказать мне такое уважение? — сдержанно произносит Улоф.

«Он боится сцены при гостях», — думает Ребекка.

Сердце отчаянно бьется в груди, однако она все же делает шаг вперед. Голос у нее дрожит, когда она решается выступить против самого Улофа Страндгорда.

— Мы пришли не для того, чтобы разговоры разговаривать, — произносит она. — Приведите Сару, или же я немедленно поеду с вашей дочерью прямиком в полицию и подам на вас заявление за похищение детей. Клянусь Библией, я это сделаю. Но прежде я ворвусь в вашу гостиную и устрою первосортный скандал. Сара — дочь Санны, мать хочет забрать ее. У вас есть выбор. Либо вы отдадите ее добровольно, либо ее отберет у вас полиция.

Кристина Страндгорд испуганно выглядывает из-за плеча мужа.

Улоф Страндгорд насмешливо смотрит на Ребекку.

— Санна, — требовательно обращается он к дочери, не сводя глаз с Ребекки. — Санна!

Та смотрит в пол. Потом чуть заметно качает головой.

И тут происходит нечто удивительное. Настроение Улофа меняется, как по мановению волшебной палочки. Вид у него становится огорченный и обиженный.

— Проходите, — говорит он и делает шаг назад.

— Если для тебя это так важно, достаточно было сказать мне об этом, — заявляет Улоф Санне, которая надевает на Сару комбинезон и ботинки. — Я не умею читать мысли. Мы думали, что тебе будет приятно провести выходные без ребенка.

Санна в полном молчании натягивает на дочь шапку и варежки. Улоф говорит тихо, опасаясь, что его услышат гости.

— Не было необходимости являться сюда, угрожать и так себя вести, — продолжает он.

— Это так не похоже на тебя, Санна, — шепчет Кристина, с ненавистью глядя на Ребекку, которая стоит, прислонившись к входной двери.

— Завтра утром мы сменим замок на двери, — обещает Ребекка, когда они направляются к машине.

Санна несет на руках Сару, не говоря ни слова. Прижимает ее к себе, будто не намерена больше выпускать из объятий.

«Боже мой, до чего же я тогда разозлилась, — подумала Ребекка. — Хотя это был не мой собственный гнев. Разозлиться должна была Санна. Но она не могла. Мы поменяли замок, но две недели спустя она снова отдала родителям запасной ключ».

Санна взяла ее за руку, чтобы вернуть к реальности.

— Они захотят взять на себя воспитание девочек, пока я сижу за решеткой.

— Не волнуйся, — ответила Ребекка с отсутствующим видом. — Я поговорю со школой.

— Сколько меня здесь продержат?

Ребекка пожала плечами:

— Тебя могут задержать на срок не более трех суток. Затем прокурор должен подать в суд заявление о заключении тебя под стражу. И этот вопрос рассматривается не позднее чем через четверо суток после задержания. То есть в субботу.

— А меня могут заключить под стражу?

— Не знаю, — Ребекка заерзала на стуле. — Возможно. Не очень-то красиво выглядит, что они нашли Библию Виктора и этот нож у тебя в диване.

— Но ведь кто угодно мог подбросить их туда, когда я ушла в церковь! — воскликнула Санна. — Ты ведь знаешь, я никогда не запираю дверей.

Она замолчала, водя пальцем по красному джемперу.

— А вдруг это все же я? — неожиданно проговорила она.

Ребекка почувствовала, как тяжело стало дышать. Словно в маленькой комнатке начисто закончился кислород.