— Владимир Антонович, это же не езда, а просто сплошное удовольствие! Теперь не обязательно тормозить на каждой кочке, можно просто чуть сбросить пар и перекатиться. Да мы только на этом всех конкурентов обставим!

Это тоже Клейст.

Ну а раз так, раз супруги Клейст единодушны, то и я голову забивать не буду. Потом, конечно, доработаем конструкцию, усовершенствуем, насколько возможно. Потом перейдем на телескопические амортизаторы, потом на однотрубные газомасляные. Ну а пока и эти сгодятся.

Закрывши очередной важный пункт в длинном списке доработок и изменений, взялись мы с Николаем Генриховичем за пароперегреватель. Нужда в нем была очевидна для всех: уж больно нетороплив паровик в разгоне при нынешнем давлении пара. А как поднять давление? Разумеется, дополнительным нагревом. Тема больная, сложная, нудная, но необходимая. Мадам Клейст помочь в этой работе ничем не могла, а потому проводила время за привнесением уюта в семейное гнездышко и беседами со своей матушкой о чем-то женском, о котором эти самые женщины способны говорить часами. Вообще говоря, мы думали записаться на гонку, на очередное ралли. Но гонять осенью по убитым грунтовым дорогам — это и мужикам-то не всем по здоровью. Да и угробить единственный имеющийся гоночный аппарат в преддверии главного соревнования года совсем не хотелось.

Работа шла тяжело, еще тяжелее, чем с амортизаторами. Слишком много нюансов существовало, слишком много факторов нужно было учесть. И слишком дорого выходила каждая попытка воплотить идеи на практике. А это, в свою очередь, удлиняло период предварительных расчетов и эскизных проработок. Но, несмотря на все проблемы, дело продвигалось вперед. Мы уже собрали паровой котел на стенде, уже получили требуемые параметры пара, уже прикинули, как скомпоновать все элементы конструкции под капотом «молнии», и оставался последний шаг: монтаж всей системы на нашем опытном мобиле и проверка её в действии. И надо же было такому случиться: едва мы с Клейстом разобрали мобиль, как в ворота забарабанили.

Мишка, посланный выяснять причину суматохи, вернулся с важным стариком, наряженным в богатую ливрею с гербом Тенишевых. Я, признаться, с работами по постройке мобиля и думать забыл о высшем свете Тамбова — ну, кроме помещицы Томилиной, конечно. А тут целого лакея послали, да еще на конверт с цветным гербом потратились.

Нужно сказать, первые две недели после визита нотариуса к старому князю я и сам ждал, что прадед, выяснив все обстоятельства, вот-вот позовет меня — не ради наследства, а просто для того, чтобы поговорить. Но неделя шла за неделей, на дворе уже нарисовался ноябрь с нудными дождями, хмарью и первым снегом. И я махнул рукой на свои ожидания: не жили богато, нечего привыкать. Про калашный ряд тоже подумал. И вернулся к повседневным делам-заботам, поскольку князь ты или не князь, а мобиль сам себя не построит, и гонка императорская сама себя не выиграет.

Лакей дождался, пока я слегка отчищу руки от масла и грязи, и рукой, затянутой в белую шелковую перчатку, протянул мне конверт.

— Его сиятельство князь Тенишев будет ожидать вас нынче к двум часам пополудни в своем имении.

С этими словами «человек», мнящий себя передо мной почти что князем и господином, повернулся и отчалил. А я завис, глядя на раскиданные по мастерской потроха «молнии». До указанного времени три часа. Только-только собраться и доехать. А о том, чтобы собрать мобиль, и думать не стоит: тут механика сложная, да регулировок полно. Даже вдвоем до вечера провозимся. Настя со своим мобильчиком-крокодильчиком где-то в разъездах, и единственное, что мне остается — это верный железный конь.

Минус во всем этом тот, что с неба безостановочно сыплет мелкая водяная пыль, и приеду я к Тенишевым до макушки изгвазданный и до исподнего промокший. Нет, мобиль немногим лучше, но там есть хотя бы тент, который можно натянуть сверху. Слуга, сволочь, и вовсе в мобиле с закрытым салоном приперся. Сам не мокнет и не мерзнет, у него для этого водитель есть. А мне, если решусь ехать, простуда гарантирована. И не ехать тоже нельзя. Проигнорировать приглашение князя — верный способ навсегда испортить отношения. Ну что ж, придется действовать, как в случае с баронессой: официальную одежду брать с собой в кофре. Надеюсь, не откажут слуги, проведут в комнату, где я смогу переодеться. Но если ехать, то нужно прямо сейчас бежать собираться.

Клейст верно прочитал мои терзания:

— Езжайте, Владимир Антонович, а я с «молнией» сам поковыряюсь. Да и Мишка, как из училища придет, поможет. Нельзя от княжеского приглашения отказываться, другой раз не позовут.

И я отбросил все сомнения.

Проблема была ещё и в том, что Машка с Дашкой сейчас были в гимназии, и помочь мне со сборами не могли. Но я и сам с усам, где что лежит знаю не хуже их, так что уже через час я, вымытый и одетый, с уложенным кофром за плечами, садился за руль мотоцикла. По хорошей дороге, да даже и по плохой, но сухой, я бы меньше, чем за час долетел, но по скользкой липкой грязи едва успею. Плохо, что обратно придется ехать, скорее всего, потемну. Ну так не впервой. Потихоньку, полегоньку доберусь. Не пешком ведь.

Я успел, но совсем-совсем на тоненького: подкатил к крыльцу Тенишевского особняка без четверти два. Двери мне открывал тот же лакей, что привозил письмо. Видный мужчина, осанистый, важный. Лицо непроницаемое: не положено слуге чувства иметь и, тем более, их показывать.

Я шагнул вперед и, не заметив слуг в прихожей, обернулся спросить насчет переодевальни. И на безупречно холодном лице лакея увидел вдруг злобный оскал. Правда, это продолжалось лишь мгновение, и слуга вновь стал бесстрастным, как и полагается таким важным людям. Может, мне померещилось? Степенно шагая, слуга проводил меня в требуемое помещение и оставил одного.

Я давно уже освоился с мужскими туалетами, и самостоятельное переодевание сложностей у меня не вызвало. Справился минут за пять. Выглянул в прихожую, там — никого. Дорога в приёмную князя с первого раза запомнилась плоховато, да и кто знает — вдруг он изволит нынче принимать гостей в какой-нибудь пятнистой или, там, полосатой гостиной?

Подождал еще. Время тикало, а за мной никто не приходил. Тут я спохватился, что так и не удосужился прочесть письмо. Ну, хоть какое-то занятие для успокоения нервов. Надорвал конверт, вынул листок бумаги, по традиции, веленевой, с водяными знаками. И первое, что увидел — дату. Письмо было написано три дня назад. Не думаю, что князь Тенишев,