византийских берегов, Лев Триполитанин, или, как его называли арабы-мусульмане, Абу-л-Харис Лави. Лев Триполитанин был по происхождению византийцем, принявшим ислам и развернувшим жестокую морскую войну против своих бывших соотечественников. В 904 г. он совершил дерзкий набег на византийский город Фессалонику, где захватил много пленных и богатую добычу.

Будучи человеком весьма обстоятельным, стремившимся к получению как можно более полных и объективных данных, Масуди при написании своих сочинений, в которых много места уделяется Византии, не мог удовлетвориться сообщениями устного характера. Поэтому он широко использовал как арабо-мусульманские, так и собственно византийские источники. Видимо, сведения общего характера о Ромейской империи Масуди почерпнул из географических трудов своих предшественников — Ибн Хардадбеха и Кудамы ибн Джафара. Многим был он обязан также ныне утраченным трудам арабо-мусульманского автора IX в. Муслима ибн Абу Муслима ал-Джарми. Джарми попал в византийский плен, затем был выкуплен в 845 г. Он поведал своим соотечественникам не только собственно о Византии и византийцах, но также и об их соседях — аварах, булгарах, славянах. Кроме того, наш автор опирался на официальные отчеты о сезонных походах арабов-мусульман против Византии, в которых, видимо, содержалось много конкретных фактов. Из сочинений византийских авторов Масуди проработал хронику александрийского монаха V в. н.э. Анниана. В одной из церквей Антиохии наш автор, по его словам, видел какую-то византийскую летопись, написанную по-гречески, с которой он ознакомился, по всей видимости, при помощи переводчика — в то время в Сирии было немало лиц, свободно владевших языком ромеев. В Халифате проживало много христиан, которые принадлежали как к господствовавшему в Византии религиозному направлению — православию, так и к другим ветвям христианства. Очевидно, к X в. большинство христиан в арабо-мусульманском государстве стало забывать языки, на которых они раньше говорили, главным образом сирийский. По этой причине образованные представители христианских общин на Ближнем Востоке были вынуждены создавать исторические сочинения, в которых много места отводилось истории Византии, на арабском языке, чтобы быть понятыми своими единоверцами. Для собирания сведений давней и недавней истории Ромейской державы Масуди пользовался трудами многих христианских авторов, писавших по-арабски: православных иерархов Евтихия и Агапия, несторианского писца Йакуба ибн Заккарии, яковитского священника Абу Заккарии Данха, маронского ученого Кайса ал-Маруни.

На что же обращает прежде всего внимание Масуди, описывая Византию?

Много внимания уделяет он административному делению соседней державы — описанию фем (областей и одновременно военных округов), на которые делилось это государство. Начинает он с описания фем азиатских провинций Византии, затем переходит к фемам, расположенным в Европе. Сведения, приводимые ученым, весьма точны. Все фемы, упомянутые им, известны также и по византийским источникам. Исключение составляет одна из европейских фем — Тафла (возможны и другие прочтения этого названия — Табла, Тайла), которая не поддается идентификации. Некоторые неточности допустил Масуди в описании азиатских фем. Дело в том, что три административные единицы — Карманон, Колонса и Селевкия, — которые он считает фемами, в то время были областями более низкого ранга. Очевидно, Масуди располагал все же устаревшими данными, ибо в его время административное деление Ромейской державы было несколько иным — фем в то время было больше. Эти ошибки вполне объяснимы — ведь Масуди никогда не был в самой Византии, а его информаторы могли, конечно, ошибаться. Возможно, что наш ученый восстанавливал административную систему соседней империи на основе более ранних арабо-мусульманских источников, в которых бытовало мнение о том, что Византия делится на четырнадцать провинций. В этой связи понятно заявление Масуди о том, что «Ромейская земля… с древности разделена на четырнадцать частей». Повествуя о византийских фемах, Масуди не обходит молчанием и расположенные в них крупнейшие города. Это пограничные с Сирией Аморея и Гераклея, город Никея, Эфесс, который, по словам географа, был родиной многих греческих мудрецов и врачей, многонаселенная Анкра, Фессалоника, подвергшаяся набегу Льва Триполитанина, и другие.

Достаточно хорошо осведомлен Масуди и о морях, находящихся под контролем Византии. Он сообщает о Геллеспонте, Мраморном море и Босфоре, которые он называет Константинопольским заливом (Халидж ал-Кустантиниййа).

На основе свидетельств арабо-мусульманских путешественников и дипломатов, плававших в столицу Византии морским путем, Масуди описывает порты, где византийские корабли делали остановки по пути в Сирию. Возможно, морское сообщение между средиземноморским побережьем Сирии и Константинополем было регулярным — ведь наш географ называет эти приморские города «почтовыми станциями».

Внимание Масуди к морским рубежам Ромейской империи вполне объяснимо. Дело в том, что как мирные контакты, так и военные столкновения между Халифатом и Византией часто осуществлялись в значительной степени на морских просторах. Арабо-мусульманские моряки, отважно нападавшие на византийское побережье, захватывавшие в море ромейские корабли с богатыми грузами, пользовались в сирийских приморских городах большим уважением. Видимо, в среде сирийских моряков-корсаров сложилась легенда, которую пересказывает Масуди.

Однажды, в правление первого омейядского халифа Муавии (661—680), некий арабский воин оказался в византийском плену. Приведенный вместе с другими пленниками к императору, он подвергся оскорблению со стороны византийского вельможи, который публично дал мусульманину пощечину. Пленный воин воскликнул: «Муавия, где же ты? Почему ты позволяешь врагу распоряжаться нашими жизнями и подвергать нас оскорблениям?» Эти слова дошли до халифа, который весьма расстроился и приказал выкупить всех арабских пленных, в том числе и того воина, который получил пощечину. Призвав его к себе, халиф пообещал, что отомстит за поругание. Потом он вызвал к себе одного весьма искусного морехода, который часто ездил в Византию и хорошо говорил по-гречески, и приказал ему похитить обидчика и привезти его к халифскому двору в Дамаск. Мореход построил на деньги, выделенные из халифской казны, необычайно быстроходный корабль, накупил разных дорогих товаров и отправился в путь. Добившись представления к императорскому двору, купец стал продавать вельможам и самому императору потребные им диковины. Так он совершил несколько поездок и в конце концов вошел в доверие к царедворцу, давшему пощечину пленному мусульманскому воину. Наконец, он заманил его на свой корабль и доставил в Сирию. Привезенный в Дамаск, ромей предстал перед Муавией. Халиф приказал привести того самого арабского воина, которому вельможа в свое время осмелился дать пощечину. Мусульманин отдал свой долг византийцу, восстановив таким образом свою честь. После этого он удалился, восхваляя мудрость и справедливость Муавии, а халиф богато одарил вельможу и с почетом отпустил его к императору, велев передать, что он защищает жизнь и честь своих подданных, оказавшихся во власти ромеев. В благодарность за то, что Муавия великодушно обошелся с византийским царедворцем, император, повествует Масуди, запретил обижать арабских пленных.

Вполне очевидно, что подобная легенда могла возникнуть в такой среде, которая, несмотря на смену правящей в Халифате династии,