Первое время имел её до умопомрачения, пытаясь доказать, что он лучше того юнца, но она была холодна. А однажды ночью она назвала его чужим именем — Ян, и Тимур понял, что она его не забыла. Никогда не забывала. Даже когда спала с ним, законным мужем! Тимур до сих пор считал, что виной всему — этот Ян. До встречи с ним всё было гораздо лучше, Яна была мягче и сговорчивее, но после того, как появился этот молокосос, всё пошло прахом.

— Тимурчик, — снова послышался вкрадчивый голос за дверью. — Я там чаёк приготовила, будешь?

Тимур сжал челюсть и, прикрыв глаза, мысленно досчитал до пяти.

Она не виновата. Она хочет как лучше. Но до чего же дотошная баба!

Только открыл дверь, как Лена набросилась на него разъярённой тигрицей, тиская и целуя, оставляя на нем свой запах немытого после секса тела! Опустившись на колени, женщина взяла вялый орган в рот, и это стало последней каплей.

— Лена! Я же принял душ! Неужели так трудно запомнить, что не надо трогать меня после душа!

Захлопнув дверь ванной, снова включил воду. Это невыносимо. Невыносимо!

Если бы так поступила его жена, он был бы счастлив. Хотя бы один раз! Но Яне плевать на него. Ему казалось, что не трогай он её год, она была бы только рада. По сути, даже не в отсутствии секса было дело — его он добирал на стороне и с лихвой, его раздражала её отрешённость.

Порой приходилось делать встряски в виде скандалов: ему нравилось наблюдать, как она психует, нравился этот накал страстей. В эти моменты, когда она буквально пышет праведным гневом, он хотел её больше всего, поэтому ссоры в их семье происходили с завидной частотой, по его инициативе, конечно. Он доводил её до крайней точки кипения, а потом наказывал. Ведь для неё высшая степень муки — это близость с ним, так вот пусть мучается!

И сегодня он её тоже накажет, если не вернётся домой до двенадцати. Не нравились ему её походы по ресторанам «с Асей». Что-то в последнее время они стали встречаться слишком часто. Ну, может, не сегодня — Лена выжала из него все соки, но утром точно устроит допрос с пристрастием.

Если он выяснит, что она нашла кого-то — он от обоих мокрого места не оставит. Титов никогда не будет рогоносцем! Хотя ему с трудом верилось, что его ледышка-жена, ненавидящая секс, добровольно под кого-то ляжет.

Обернув вокруг бёдер полотенце, вышел из ванной и прошёл в кухню. Лена укладывала в вазочку печенье, смотря на него с явной обидой.

— Ну ладно, извини, — подошёл ближе и поцеловал женщину в макушку.

— Не понимаю, почему тебе не нравится, когда я ласкаю твоего дружка. Не встречала ни одного мужчины, который бы так ненавидел оральные ласки, — куксилась она, всё-таки немного оттаяв.

— Это долгая история. Просто не нравится, — отмахнулся Тимур, рассматривая чашку на следы загрязнений. Лишь убедившись, что посуда сверкает, пригубил приторный чай.

Не будет же он ей рассказывать, что элементарно брезгует. Неприятно, и всё.

Посидев для приличия ещё несколько минут, Тимур проглотил невкусный чай и засобирался домой. Обижать Лену ему в принципе не хотелось, по той простой причине, что она ему ещё пригодится. Другой женщины на горизонте всё равно пока нет. А Лена уже проверена временем, она точно будет держать рот на замке. Ведь он всё-таки рискует, отправляясь каждый раз на сторону: если Яна узнает, то скорее всего потребует развод, а этого ему точно не хотелось. Если не брать в расчёт никудышную интимную жизнь, в остальном Яна его полностью устраивала. Чистоплотная, хозяйственная, верная… была. По крайней мере за все вместе прожитые годы он ни разу ни уличил её не то, что в измене, даже во флирте с другим мужчиной.

Сейчас да, сейчас происходит что-то странное, возможно — возможно! — кто-то появился на горизонте. Если это так, Тимур его моментально вычислит и прижмёт к стенке.

Подъехав к дому, поднял голову и посмотрел на окна своей квартиры. Темно. Ни огонька. До последнего надеясь, что жена спит, поднялся на девятый этаж и тихо вошёл в гостиную. В ванной горел свет, и он облегчённо выдохнул.

Дома, зря он надумал себе всякого.

Дверь ванной открылась и, накручивая чалму из полотенца на мокрые волосы, в прихожую вышла Рита.

— Пап, это ты? А где мама?

— Мне тоже хотелось бы это знать, — процедил он и скрылся в спальне.

Медленно разделся, аккуратно повесил пиджак на плечики, закинул рубашку в стиральную машину и, выключив свет, приземлился на кресло.

Он её дождётся.

Яна

Я увидела Яна сразу — стоял на мосту, выше всех на целую голову. Какие-то малолетки кружились рядом и явно обсуждали его: постоянно оборачивались, хихикая.

Наверное, это очень тяжело, быть рядом с мужчиной, по которому сохнут буквально все женщины — от мала до велика. Скинув официальный пиджак и облачившись в простые джинсы и бледно-лиловую рубашку, он выглядел как всегда на все сто. Даже со спины. Сердце предательски дрогнуло; я в который раз поправила волосы и представила, как выгляжу со стороны.

Сегодня я приложила массу усилий, чтобы понравиться ему, но, в первую очередь, — себе. Мне очень нужна была уверенность, что я всё ещё могу быть соблазнительной, что сорок лет — это не приговор для женщины. Днём посетила торговый центр и купила новое платье. Уже второе платье, купленное ради него. А ещё, задержавшись в отделе нижнего белья, смущаясь и даже, наверное, краснея, решилась примерить чёрный кружевной комплект. Невероятно красивый и слишком откровенный, — а для меня так вообще запредельно откровенный, — но я всё-таки переборола себя и купила эту фривольную роскошь.

Всю дорогу до дома бросала взгляд на фирменный пакет из «Belle» и даже не представляла, что смогу надеть куда-то это.

Я так привыкла носить простое хлопковое бельё — не слишком красивое, но удобное, что покупка ажурного лифчика и крошечных прозрачных трусиков стала для меня каким-то невероятно смелым шагом. Нужно избавляться от своей неуверенности и зажатости!

И действительно, хоть белья под платьем было не видно, но чувствовала я себя в нём раскованной и сексуальной. Как же мало надо женщине для счастья.

Неторопливо подошла ближе и тихо выдохнула:

— Привет, давно ждёшь?

Он обернулся и окинул меня удивлённым взглядом. Как будто не ожидая меня здесь увидеть. Или ожидая, но не такую меня: красивую, лёгкую, со свежим цветом лица и умелым макияжем.

— Не опоздала?

— Нет, вовремя, — он бросил взгляд на часы и снова облокотился о перила. — У тебя нет хлеба?

— Что? Хлеба? — переспросила, решив, что мне послышалось.

— Да, черного или белого. Уточки, — кивнул куда-то под ноги, и я растерянно перевела взгляд на воду. Три довольно-таки жирных утки плавали друг за другом, то и дело смахивая с перьев капли и важно покрякивая.