взяли, что это убийство? Может, депрессуха какая или еще что? Как?

Он переложил трубку к другому уху, правой рукой потянул к себе лист бумаги, взял карандаш, начал что-то записывать.

— Что, кольцо исчезло? А что за кольцо? Ну, это херня, ради этого на мокрое не пойдут. А вокруг всех опросили? Что? Знаю я эту Семенюк, сто раз мимо ездил. В котором часу, ты говоришь, мотоциклист проехал? И чего он от нее хотел? Ага, про бар спрашивал. Ну, это уже что-то. Как она говорит, скинхед?

Горлов усмехнулся:

— Ну, это она, положим, херню несет. Никаких скинхедов у нас тут никогда не было. И потом, они по одному не ездят. Но я бы на вашем месте еще разок с ней пообщался, с этой Семенюк. Покажите ей разные марки мотоциклов, может, старуха чего и сообразит. Хотя, конечно, ищи ветра в поле. А по следам ничего не выяснили? Ага. Ну, понятно. Ладно, буду иметь в виду, если что. Мимо меня частенько мотоциклы ездят. На старое Калужское. Сегодня, кажется, тоже несколько раз проезжали, я не обращал внимания. По крайней мере никаких скинхедов ни разу не видел, это уж точно.

Он вздохнул, положил карандаш.

— Ну, хорошо, ты звони, Михаил Яковлевич, ты же знаешь, я всегда рад помочь. Да нет проблем! Так что держи меня в курсе, как говорится, одна голова хорошо, а две лучше. Ладно, не за что. Желаю успеха. В любом случае, увидимся на похоронах. Будь здоров.

Владимир Эдуардович повесил трубку, затем осторожно взял со стола пуговицу и уставился на нее с таким удивлением, как будто никогда в жизни не держал в руках ничего подобного.

22. Возвращение

Виктор и Арина тихо двигались по лесу, тщательно осматривая любой подозрительный кустик, каждый клочок земли. Усилия их, однако, были совершенно напрасными, никаких следов Макса по-прежнему не было видно.

— Может, он действительно улетел или испарился? — мрачно пошутил Виктор.

— Я не думаю, — серьезно ответила Арина.

Ей сейчас определенно было не до шуток.

Отлежавшийся в укромном месте ветер снова начал свою шальную, рисковую игру. Заставлял деревья окружать путников, заманивать их в ловушки, обступать плотным кольцом, цепляться за одежду и лицо колючими мохнатыми лапами.

И без того напряженные нервы Арины в результате этих нелепых заигрываний натянулись до самого предела. Попросту говоря, ей было очень страшно, она тратила сейчас все свои душевные силы на то, чтобы Виктор этого не заметил.

— Послушай, какой смысл нам ходить друг за дружкой? — спросил он, и вправду не обращая внимания на ее состояние. — Нам надо разделиться, хотя бы ненадолго, по крайней мере наши шансы найти его вдвое увеличатся. Ты иди с этой стороны, а я пойду с той. Тут, как ни крути, все равно выйдешь к озеру. Будем держать друг друга в поле зрения, хорошо?

— Хорошо, — кивнула Арина, умирая от страха.

Они разделились.

Но не успел, однако, Виктор сделать и несколько шагов, как ветер сыграл с ним свою долгожданную коронную шутку.

Подчиняясь его яростному порыву, огромная сухая ветка над головой Виктора резко качнулась, отломилась и с треском полетела вниз.

Виктор еле успел отпрыгнуть в сторону.

С бьющимся сердцем остановился, прижался к холодному стволу какого-то могучего дерева.

— Что случилось? — встревоженно крикнула уже невидимая ему Арина.

— Все в порядке, — ответил он, переводя дыхание. — Просто ветка упала.

Виктор кинул последний взгляд на чертову ветку, которая наверняка бы оставила от него мокрое место, крепко выругался и двинулся дальше. Теперь он с еще большей тщательностью оглядывался кругом.

Арина шла маленькими шагами, стараясь ступать бесшумно. Обеими руками крепко сжимала нож, готовая в любую секунду пустить его в ход.

Ветер крался за ней по пятам, заставляя ее поневоле ускорять шаг. Вскоре она, сама того не желая, уже почти бежала, спотыкалась, стремилась как можно скорее вырваться из сужающегося вокруг нее кольца колючих деревьев. Она задыхалась все больше с каждой секундой и в конце концов уже не в силах была сдерживать подступающий к горлу ужас.

— Виктор! — отчаянно крикнула она.

— Я здесь! — почти сразу послышался его тревожный голос. — Что там?

Но Арина не успела ответить.

Словно испугавшись ее крика, ветер вдруг перестал подгонять ее, исчез, деревья расступились, и в просвете замелькала темная гладь озера.

— Что ты звала? — спросил подбежавший Виктор. — Что-то заметила?

— Нет, я просто так. Хотела убедиться, что ты рядом. Это что, то место, где мы были утром?

— Оно самое, — кивнул Виктор.

— Я надеюсь, Варвары уже там нет…

— Подожди, я посмотрю.

Виктор осторожно выглянул из-за дерева.

— Напрасно надеешься, — сказал он со вздохом. — Все ее барахло на прежнем месте, значит, она где-то рядом. Она, впрочем, всегда здесь торчит. По-моему, она просто живет здесь…

Виктор собрался было рассказать о Царице рыб поподробнее, но в это время позади них раздался треск раздвигаемых веток.

Кто-то, тяжело ступая, шел по лесу.

Виктор одним прыжком скрылся за стволом большого дерева и еще одним движением втянул туда Арину.

Теперь оба ждали, затаив дыхание и до боли сжимая рукоятки ножей.

Шаги все приближались, но вот наконец кусты раздвинулись, и перед ними показалась… Варвара собственной персоной.

Виктор, рискуя порезаться, сунул в карман занесенный для удара нож и, чертыхаясь про себя на чем свет стоит, вышел из-за дерева. Арина высовывалась из-за его плеча, пряча свой нож у себя за спиной.

Варвара, однако, не выразила ни малейшего удивления по поводу этой внезапной встречи.

— Молодцы, что вернулись, ребятки! — невозмутимо сказала она. — Сейчас пойдет самый клев. Погодка — к маме не ходи, то, что надо, уж вы мне поверьте. Ну-ка, глянь сюда, Арина, и скажи мне по правде, ты такое еще видала где-то, а? Только не звезди!

И она сунула Арине под нос банку, в которой извивались жирные дождевые черви.

Арина инстинктивно отпрянула, что вызвало у Варвары приступ довольного уханья.

— Нравятся? — гордо спросила она, отсмеявшись. — Разве я тебе не говорила, что у нас здесь лучшие черви во всей этой гребаной Зеленой зоне?

Варвара зацепила своими корявыми грязными пальцами несколько червей, вытащила их из банки.

— Посмотри, какие красавчики! К маме не ходи! — сказала она, любуясь. — Ох, рыбка их любит! Сука буду, любит! Я бы и сама не отказалась, ей-богу, если, конечно, хорошо поджарить!