— Как ты сюда попал? — поинтересовался Виктор.

Он пытался хоть как-то потянуть время. Никакого страха не испытывал. Только горечь и ненависть.

— А я отсюда никуда и не уходил, мудила! — усмехнулся Макс. — Я просто обошел вокруг. В следующий раз не будешь оставлять заднюю дверь открытой, ты, мудозвон! А теперь, если хочешь жить, делай то, что я говорю, сечешь? Мне нужна помощь. Срочно! Так что бери ключи, отвезешь меня к врачу. Ну, чего ты встал, сука? Двигайся! Двигайся, я говорю! Ну!

Макс прицелился. Было очевидно, что ему не до шуток.

— Хорошо, — кивнул Виктор. — Поехали.

И, повернувшись, пошел к двери.

Макс с трудом оторвался от стенки, неуверенно шагнул вслед, но в этот момент незаметно вошедшая через заднюю дверь Арина, отчаянно крича что-то неразборчивое, бросилась на него с такой силой, что сбила его с ног.

Макс, падая, все же успел спустить курок. По-прежнему целился в Виктора, который почти одновременно с выстрелом прыгнул за спинку кресла.

Арина также не удержалась на ногах и, потеряв равновесие, рухнула вместе с Максом, при этом они задели этажерку, на которой стоял граммофон. Этажерка угрожающе пошатнулась, и тяжелый музыкальный ящик полетел на пол.

В последнюю долю секунды Арина отпрянула от Макса, и это спасло ее. Граммофон упал прямо ему на голову, острым углом распоров скулу.

От удара механизм пришел в движение, что-то в его внутренностях заворчало, заныло, зазвякало, все тише и тише, до тех пор, пока не смолкло окончательно.

Арина огляделась.

Макс, похороненный под граммофоном, был абсолютно неподвижен. Новая лужица крови быстро увеличивалась рядом с его головой. Похоже, что на этот раз он был окончательно мертв.

Виктора, скрытого за широкой спинкой старого кресла, Арина вообще не увидела.

— Виктор! — встревоженно позвала она.

Ответа не было.

Арина напряженно прислушивалась, и в это время странный звук, похожий на всхлип, раздался из-за кресла, из-под которого тоненькой змейкой заструился ручеек крови.

— Боже мой! — в ужасе прошептала Арина. — Витя!

Она медленно приблизилась к креслу, остановилась, боясь заглянуть за него.

Виктор сидел на полу, прислонившись к стене, с мокрым от слез лицом. В руках он держал недвижимое тельце убитого Лёхи.

— Витя! — облегченно вздохнула Арина. — О господи!

Она опустилась рядом с ним.

— Бедный Лёха! Боже мой! Бедняжка! Мне ужасно жалко!

Она хотела сказать что-то еще, но рыдания захлестнули ее. Страшное напряжение последнего часа дало себя знать, больше сдерживаться не было сил.

— Он спас мне жизнь, — с трудом проговорил Виктор. — Эта пуля предназначалась мне.

Теперь оба они сидели на полу, заливаясь слезами.

Чувствовали себя предельно несчастными и одинокими.

Арина опомнилась первой. Какая-то новая мысль неожиданно осенила ее, и она резко вскочила на ноги.

На этот раз Макс был на месте. Он все так же лежал неподвижно, с револьвером в руке.

Арина осторожно подошла к нему, не сводя с него глаз, нагнулась, попыталась забрать револьвер. Однако даже мертвый Макс не отдавал оружия, и Арине, чтобы завладеть им, пришлось приложить все свои силы, разжимая пальцы, крепко обхватившие рукоять.

Теперь, с револьвером в руках, она почувствовала себя гораздо увереннее, смогла наконец перевести дух. И все же, отступая назад, по-прежнему держала Макса под прицелом, подсознательно ожидая от мертвеца любого подвоха.

Пятясь таким образом, она чуть было не столкнулась с Виктором, который, бережно держа на руках несчастного Лёху, направлялся к задней двери. Он был настолько потрясен смертью бедного зверька, что ни о чем другом думать сейчас не мог.

Тревога за Арину, за свою собственную судьбу, за их общее будущее — все это отступило на время перед болью этой потери. На протяжении последних нескольких лет Лёха делил с ним не только кров, но и все горести и радости, которые он переживал в этом доме. Гибель кролика как бы окончательно подводила черту под длительным периодом его холостой, бесхитростной и, в общем-то, покойной жизни. Что бы ни ждало его впереди, этого безмятежного существования больше уже никогда не будет.

— Куда ты? — тихо спросила Арина.

— Я должен похоронить его, — глухо ответил Виктор.

— Я с тобой.

Виктор бросил беглый взгляд на лежавшего в луже крови Макса.

— Бояться больше нечего. С ним все кончено. Побудь здесь, я скоро вернусь. Я должен это сделать сам.

И, не дожидаясь ее возражений, вышел из комнаты.

Арина уныло посмотрела ему вслед. Прекрасно понимала его желание остаться с Лёхой наедине в последние минуты, но ей было ужасно неспокойно одной, и она ничего не могла с этим поделать.

— Если ты очень боишься, — донесся со двора голос Виктора, — запри дверь на защелку…

Арина тут же послушно, машинальным жестом защелкнула дверь, но страх от этого вовсе не прошел. Чем больше она смотрела на Макса, тем больше ей казалось, что он сейчас оживет и бросится на нее.

В довершение всего вдруг раздался громкий бой дедушкиных часов, заставивший ее сильно вздрогнуть от неожиданности. Часы пробили шесть.

— Боже мой, — прошептала Арина, — скоро же придет майор!

Она заметалась по комнате, не зная, за что хвататься раньше. Потом положила револьвер и, все еще с опаской приблизившись к Максу, подняла валявшуюся на полу этажерку. После чего с огромным усилием водворила на прежнее место тяжелый граммофон.

Макс при этом по-прежнему не шелохнулся, и ее подозрительность стала потихоньку рассеиваться. Она бросилась на кухню в поисках тряпки, чтобы вытереть кровь.

Стоило Виктору выйти из дома, как ветер яростно набросился на него. Со свистом швырял какие-то веточки и листики ему в глаза, лез под рубашку, закладывал уши, но Виктор только крепче прижимал к себе Лёху, бессознательно пытаясь сохранить тепло зверька. Он на секунду остановился и, согнувшись от нападавшего ветра, переложил кролика в одну руку, другой подхватил валявшуюся на земле лопату.

Луна ярко освещала участок, и Виктор шел все дальше, в самую его глубину, туда, где когда-то проходила четкая граница между садом и лесом. Граница эта была давно стерта, и лес подступал все ближе, ежегодно отвоевывая себе новое пространство. Виктор поначалу пытался бороться, рубил деревья, выкорчевывал пни, но потом плюнул, сдался и уже лет пять или шесть с печалью наблюдал, как лес жадно поглощает сад, неуклонно сокращая его владения.

Наконец Виктор остановился. Дальше идти было опасно. Лес выставил здесь свой авангард, и раскачивающиеся с жутким скрипом деревья грозили в любую секунду обрушиться на рискнувшего приблизиться к ним смельчака.

Виктор огляделся по сторонам и, решив, что место вполне подходящее, бережно положил Лёху