– Это результаты командной работы только за последние двадцать лет! А представьте, сколько было сделано сообща за сто лет? Двести? Когда мы стоим крылом к плечу, мы – великая сила!

Не знаю, кто работал вместе с нею над оформлением, но было очень профессионально. Особенно когда после последних слов Выскочки в воздух поднялся герб Академии и над ареной зазвучали слова гимна.

Бурные дебаты стихли. Один за другим на трибунах поднимались студенты, преподаватели и гости. Выскочка вытянулась на сцене, как командир перед отрядом. Я заметил, как быстро смахнул слезу Тино. Честно говоря, меня самого накрыло торжественностью момента. «Нам любовь – награда, и больше не надо». Внезапно знакомые до ломоты в зубах слова прозвучали по-новому, горьким эхом отозвавшись в душе.

Наконец звуки музыки рассеялись в небесной выси. В тишине, повисшей над ареной, стал слышен щебет птиц.

На помост взошёл дон Игнасио.

– Сьерра Лара напомнила нам о значении толерантности как основной ценности Даллийской Академии. Это было прекрасное выступление! Благодарю вас, сьерра Лара! – Ректор кивнул в сторону Бьянки, похлопал, намекая, что неплохо было бы поаплодировать, но вскоре поднял руку, чтобы утихомирить зрителей, и жестом отправил Бьянку к однокурсникам. – Хочется отметить, какие талантливые студенты пришли к нам в Академию.

Его слова поддержали аплодисментами.

– Какие яркие и необычные номера показал сегодня лечебный факультет. – Дон Игнасио показал рукой в сторону своих питомцев, и трибуны взорвались овацией. – Продолжая родовые традиции, к нам пришли учиться молодые ветви таких известных родов, как…

Ректор перечислял высокие и низкие рода, почтившие Академию своими отпрысками. Под его успокаивающим, убаюкивающим тоном стихали эмоции. Не иначе, он подмагичил в процессе… После представления знатных первогодков ректор перешёл к объявлению дальнейшей программы. В парке были накрыты столы с угощениями, и по традиции на фоне заката как квинтэссенция праздника всех ждал фейерверк.

Уже расслабленная и довольная Каталина взглянула на меня. Теперь, без своей желчности и язвительности, она выглядела гораздо приятнее. Я предложил ей локоть. Самое время проявить галантность и поухаживать за сьеррой.

Я намеревался отвести её в давно облюбованную беседку, провести какое-то время в романтической близости, сказать несколько приятных комплиментов… В общем, ешь барашка, пока горячо. Мне следовало закрепить и углубить наши недоотношения, переводя их на более высокий уровень. А дальше фейерверк, звёзды во всё небо…

В общем, планы мои были прекрасны и абсолютно серьёзны. И даже Дракон был подозрительно тих и не подавал признаков жизни. Мы прошлись под ручку по аллеям, удаляясь от шума толпы. Мы не касались событий праздника, болтая о всяких глупостях типа погоды и грядущего чемпионата по крылоболу, в котором нам предстояло участвовать. Моя любимая беседка, увитая всё ещё цветущими лианами, была пуста. Мы вошли в неё и присели на скамью.

– Каталина… – с придыханием начал я.

– Да, Диего?.. – Она подняла на меня восторженный взгляд…

И тут встрепенулся мой Крылатый, чтоб ему несладко спалось! А в следующий момент в беседку влетела радостная, запыхавшаяся Бьянка!

– Ой!.. – смутилась она. – Простите…

– Знаете, сьерр де ла Ньетто, назначать свидание двум девушкам в одном месте в одно и то же время – это слишком даже для вас! – подскочила Каталина и выбежала.

– Мы не… Я не… Вы всё неправильно поняли!.. – закричала Выскочка ей вслед.

– Какой Тени ты здесь забыла?! – зарычал я на Бьянку.

– Я, наверное, место перепутала… – стала оправдываться она.

– Место перепутала?! – Меня всего колотило.

– Мне передали записку, что Марта и Рик ждут меня в беседке. И схема нарисована… Вот… – Девчонка протянула мне записку.

На ней действительно был нарисован путь до моей беседки. А текст был простым и многообещающим: «Великолепное выступление! Ждём тебя здесь. Фейерверк будет – закачаешься!»

– Здесь же даже подписи нет! – ткнул её я в очевидный факт.

– А кто ещё меня мог ждать?! – вспыхнула Бьянка и скривилась. – Зато насчёт фейерверка не соврали.

И тут небо над нами полыхнуло.

– Фейерверк! – совершенно по-детски воскликнула она и выбежала наружу.

Небо сияло огненными росчерками и снопами разноцветных искр. Бьянка задрала голову и смотрела вверх, приоткрыв рот. На лице её сиял восторг, искренний и полный. И даже меня захлестнуло её наивными эмоциями.

И этот приоткрытый рот…

Но, Тень подери, она мне всё испортила!

Поэтому никаким приоткрытым ртом она ничего не добьётся! Пусть даже не мечтает!

Глава 17. Сделал дело – сам и расхлёбывай

Фейерверк стих, и мы ещё какое-то время молча стояли, глядя в темнеющее небо. Вдалеке слышались вопли отмечающих. Белые цветы лианы, оплетавшей беседку, казалось, светились в темноте и испускали тяжёлый сладкий запах.

– Ты – праздновать? – наконец заговорил я.

– С кем? – пожала плечами Бьянка и, оторвав взгляд от неба, перевела его на меня.

– Ну… не знаю…

– И я не знаю. Прости, что так вышло. Я правда не думала. И не хотела.

Вот «не хотела», конечно, было обидно. Могла бы и хотеть.

– А кто тебе записку передал? – спросил я без особой надежды на прояснение обстоятельств. Но вдруг?..

– Мальчик какой-то. Светленький. Я даже не помню, как он выглядел и во что был одет. Я плохо соображала. Наверное, отходняк после выступления.

– Ты хорошо выступила. Ударила так ударила!

– Это я ещё не начинала, – выдохнула Бьянка устало. – Если не отчислят…

– За что тебя отчислять? Ты же всё исключительно в рамках толерантности, – улыбнулся я.

– Ненавижу это слово! Оно означает «терпимость». «Это надо перетерпеть!» – передразнила она непонятно кого. – Нас, магов! – Она вскинула голову. – Надменность, прикрытая лицемерием!

Я хотел сказать, что никакой надменности тут нет. Просто драконы и маги объективно не равны. Это же и младенцу ясно.

Но промолчал.

Не знаю почему. Возможно, просто боялся утратить то умиротворение, которое сейчас испытывал. Буду толерантным к чужим оттоптанным комплексам.

Не дождавшись реакции, Бьянка махнула на меня рукой и побрела по дорожке в сторону кампуса. Настроение у неё упало. Но, во-первых, настроение – не платок, чтобы просто наклониться и поднять. Во-вторых, я не нанимался за каждой бегать. А в-третьих, сама не уследила,