дракончик казался более разумным. По крайней мере, он единственный из всей компании мог говорить человеческим языком.

— Пушистик, ты болен, поэтому за старшего я оставляю Сладкоежку, — примирительно сказала я, потрепав питомца по загривку. Не хватало ещё вызвать ревность и соперничество.

— И просматривайте за новеньким, — адресовала я сразу обоим питомцам.

Волосатик хоть и освоился сразу, но все его повадки я пока не изучила и не знала, чего ожидать от любопытного мехового комочка. Лучше пусть пару дней побудет под неусыпным контролем огромного кота и чешуйчатого дракона. А то мало ли решит по хулиганить и сломает что-нибудь. Еще одной крупной покупки в этом месяце я точно не осилю.

— Он добрый, — сказал Сладкоежка. Вероятно, мое нахмуренное лицо приняв на счет Волосатика.

— Я знаю, иначе бы не привела домой, — ответила я ласково.

Мне все больше нравилось, что можно общаться с питомцем при помощи слов. В лице существа из пробирки я приобрела хоть и не очень словоохотливого, но все же собеседника.

Я ушла на работу, оставив троих питомцев в квартире в надежде, что они не разгромят ее. Смогу ли я содержать трёх сверхъестественных существ должным образом в небольшой двушке в центре города? Чутье и здравый смысл подсказывали мне, что рано или поздно они захотят свободы. Только я вряд ли смогу с этим помочь. Волосатик ещё сможет скрываться в лесу в силу своего небольшого размера, а вот крылатому светящемуся дракону вряд ли удастся остаться незамеченным.

С этими невеселыми мыслями я дошла до кондитерской, едва заметив по дороге, что зима разошлась по полной. Снега навалило много, и теперь он поскрипывал под подошвами ботинок, напоминая о нашей первой встрече с Гришкой. Тогда тоже выпал снег, а парень был таким заботливым и весёлым…

Я печально вздохнула и запретила себе думать о сотруднике управления по борьбе со сверхъестественным. Ясное дело, что Гришке я не нужна, так к чему страдать и фантазировать о том, чему не суждено случиться?

Я натянула на лицо дружелюбную улыбку, хотя на самом деле на душе скребли кошки, и распахнула дверь кондитерской. Но стоило только мне очутится внутри теплого уютного помещения, пропавшего выпечкой, как на меня накинулась разъяренная Светка.

— Ты что сделала с моим братом? — закричала она вместо приветствия не своим от ярости голосом.

От неожиданности я остановилась как вкопанная.

— Что случилось с Гришкой? — тихо спросила я, втянув голову в плечи.

«Неужели профессор успел добраться до него?!» — первой пронеслась в голове паническая мысль.

— Думала мы подруги, а ты… — прорычала Светка.

— Да что я сделала, не пойму?! — взвилась я в ответ, понимая, что, если бы Гришка был мертв или ранен, Светка не злилась бы, а заливалась горючими слезами. Терпеть не могу, когда на меня повышают голос, и всегда отвечаю той же монетой.

— Откуда мне знать, что ты сделала! Только Гришка больше со мной не разговаривает! И вообще я его таким злым никогда в жизни не видела!

— Злым? — глупо переспросила я.

— Именно — злым, словно тысяча чертей! Гришка всегда был самым добрым, самым светлым из всех, кого я знаю. А после того, как пожил у тебя, превратился в хмурого, злобного типа. Это словно не мой брат, а кто-то другой.

Я в ужасе прижала ладони к губам. Я тоже заметила, что поведение парня изменилось после визита профессора, вернее его нападения. Неужели с Гришкой произошло то же самое, что с Львом Борисовичем?

— Что ты смотришь на меня испуганными глазами? — продолжила нападать на меня Светка. — Поняла, что натворила, да?

— Я ничего не сделала, — ответила я чистую правду.

— Ну, ну, не сделала… Можешь вешать лапшу на уши кому-то другому, а я-то тебя давно знаю. Наверняка, Гришка влюбился без памяти, а ты его отшила. Точно также, как и прочих парней, что имели неосторожность с тобой связаться. Ты же такая вся хорошая, светлая и милая, что тебе ни один мужик в подметки не годится. Вот и Гришка оказался недостаточно хорош, да?

— Нет, ты не права, Света, я не отшивала Гришку, я бы не стала, — ответила я, от обиды глаза защипало от слез. Вот, значит, подруга какого обо мне мнения.

— Может и не сказала ничего, он без слов все понял, — горько сказала Светка.

У нее губы тряслись от переживаний за брата, но я не могла утешать подругу сейчас — после того, что она мне наговорила. Мы дружим уже несколько лет, и Светка прекрасно знает, как я переживаю, что у меня не складываются отношения с противоположным полом. Но оказалось, подруга думает, что я во всем сама виновата. У меня, видите ли, слишком завышенные требования?! Но неужели я должна быть лишь бы с кем? Без взаимных чувств?

Светка ещё не знает, что Гришка единственный с кем мне действительно было хорошо, с кем я чувствовала себя уютно как дома. Но о том, что я влюбилась в ее брата, и это он меня отшил, а не я его, Светке ни за что не признаюсь. Да что там, я вообще об этом никому не скажу.

— Мне пора, — сказала я и развернулась, чтобы уйти.

— Куда? Сегодня же твоя смена!

— Поработай за меня, а мне нужно уладить кое-какие дела, — ответила я холодным тоном и вышла.

Преодолела несколько шагов по свежему почти не вытоптанному снегу и услышала, как дверь позади меня распахнулась.

— Ты не можешь просто уйти! — прокричала Светка мне в спину.

Ещё как могу! Я несколько лет горбатилась на нашу общую мечту, вкладывала деньги, работала до изнеможения, отказывала себе во всем. И точно не заслужила такого отношения от своей компаньонки и, как я думала, лучшей подруги.

— Кондитерская на тебе, пока я не разберусь со всем, что у меня произошло за последнее время, — обернувшись, ответила я.

И про себя добавила: "Если вообще вернусь".

— Да что вообще произошло? Что произошло между тобой и Гришкой, Марин?

Тон Светки кардинально изменился, из агрессивного он стал взволнованным, тревожным. Таким, как обычно, только вот мне уже было не до разговоров.

— Ничего не произошло. Просто твой брат нашел себе жилье получше, — ответила я и, больше не оборачиваясь, побрела прочь.

Подруга своими словами ранила меня, а ее брат, которого я впустила не только в свою квартиру, но и в сердце, бросил, не объясняя причин. И не факт, что все это произошло под влиянием сверхъестественных сил или неудачных экспериментов профессора Туманкина. Возможно, мне просто хочется так думать, ведь надежда — это все, что