зрением успел засечь этот момент, который на всю жизнь отпечатался в его памяти. Какая-то доля секунды, но в тот момент как будто бы время замерло вместе с пронзительным гудком экстренно тормозящего электропоезда. Невероятный приток адреналина, который испытал тогда наш герой, был сравним с цунами. Такого возбуждения он не испытывал никогда в жизни. Даже в разгар переходного возраста, когда вовсю бушевали гормоны и сексуальное влечение нередко застилало разум, невозможно было сравнить с состоянием, которое он испытал, стоя тогда на платформе. Также всё это усиливала реакция окружающих людей. У кого истерика и паника. У кого-то ужас, оцепенение и ступор. Одним словом, хаос. И в центре всего этого находится парень, который идёт в самую гущу событий, чтобы увидеть картину происходящего максимально близко.

— Не надо туда идти глазеть! Это тебе не аттракцион, — попытался задержать молодого Рауцера один из прохожих.

— Я врач, — коротко произнёс он и проследовал дальше под предлогом оказания медицинской помощи.

Но, как оказалось, помощь оказывать было поздно. Под резко остановившимся поездом лежали останки прохожего. Это было какое-то месиво из фрагментов мозга, раздробленных костей черепа и конечностей, сухожилий, а также прочих внутренностей вкупе с грязной рваной одеждой. Для Михаила в тот момент время как будто бы замерло, и, не обращая внимания на внешнюю суматоху, он невозмутимо смотрел под колёса поезда, делая глубокие вдохи, словно наркоман, испытывающий приход. Сердце в груди стучало настолько сильно, что в какой-то момент начало казаться, будто окружающие слышат это биение. Уши заложило, а по спине пробежали мурашки, и на теле выступил холодный пот.

— По-моему, тут врач уже не понадобится, — схватил его под локоть и решительно увёл в сторону всё тот же человек, который впоследствии оказался то ли участковым, то ли оперативником.

Несмотря на огромное желание задержаться ещё на месте этих трагических событий, наш герой всё-таки принял волевое решение ретироваться оттуда, чтобы не привлекать к себе внимания. Ведь у него было чёткое понимание, что реакция на случившееся кардинальным образом отличается от той, которую испытывали большинство людей. И это действительно пугало. Спустя несколько часов после того, как спала эта адреналиновая волна, пришло осознание, что есть вероятность какой-то патологии. Хотя возможно, это были всего лишь защитный механизм психики и реакция на стресс. Проверить это можно было только одним способом — опытным. То есть оказаться ещё один, а лучше несколько раз в аналогичной ситуации и посмотреть на реакцию. Но сделать это было нереально, ибо суицидники не публикуют объявления и не рассылают приглашения, что хотят покончить с собой. С другой стороны, будучи студентом медвуза, Рауцер неоднократно уже имел возможность посетить патологоанатомическое отделение и увидеть работу патологоанатомов и судмедэкспертов на практике. Но там такого состояния при виде покойников испытывать почему-то не приходилось. Соответственно, это было связано не только с видом погибших тел, но ещё и с чем-то другим. Поэтому по окончании сессии Михаил принял решение перейти на обучение по специальности «Психиатрия и наркология». Близкие и родные не поняли, зачем ему вдруг это понадобилось, и всячески пытались отговорить от этой затеи ввиду того, что такой род деятельности представлялся им наиболее опасным. Но молодой человек был неуклонен и твёрдо последовал своему решению.

Открыв глаза, Григорич вновь уставил взгляд в монитор.

— Ну, пусть будет этот, — вслух произнёс он, указав пальцами с зажатой между ними сигаретой на человека в красной куртке, и снял с паузы воспроизведение видео с камеры. Силуэты на экране снова задвигались мелкими рывками. Сделав несколько больших шагов, этот самый парень с рюкзаком, на которого сделал ставку Рауцер, словно олимпийский пловец, совершил прыжок с платформы аккурат под подъезжающий поезд. В этот же момент на платформе произошло оживление и пассажиры начали двигаться более резко. Женщина убрала телефон в сумку и прикрыла ладонью рот, а второй потенциальный самоубийца вновь посмотрел на камеру и подошёл к краю платформы глянуть под колёса поезда, который экстренно остановился посередине станции. Затем этот несомненно странный человек быстро скрылся из-под обзора видеонаблюдения. И каким бы подозрительным ни казалось поведение этого пассажира, всё же каким-то образом оно было объяснимым для Рауцера. Ведь напоминало его самого.

***

— Здравствуйте, дорогие гости! — растянувшись в улыбке, поприветствовал пастора и Юлию охранник Михаил Сергеевич, отложив в сторону уже знакомую девушке по обложке книгу.

— Добрый день, Михаил Сергеевич! — отозвался пастор, в отличие от девушки, которая прошла мимо поста с каменным лицом.

— Какая-то ты неприветливая сегодня. Что-то случилось? — спросил Дмитрий, когда миновали пост охраны.

— Да нет! Просто Михаил Сергеевич этот — исключительнейшая мразь, каких только поискать можно. В отличие от того же Игоря Александровича. — Как же всё-таки иногда жизнь удивительно играется с нами контрастами!

— Ну-у… я бы на твоём месте не стал так однозначно судить о Михаиле Сергеевиче. Человек непростой судьбы. Говорят, у него сын покончил с собой, будучи ещё подростком. Но Михаил Сергеевич не любит об этом распространяться и не любит, когда лишний раз лезут в душу. Я в своё время пытался очень тонко намекнуть на то, чтобы ему попробовать найти утешение в Боге, но тот даже слушать не захотел. Убеждённый коммунист и безбожник. Ну, сама видела ту красную комнату. Такой мини-музей.

— Это получается, мы осквернили его храм как бы? Ведь для него это святыня.

— Не говори ерунды. В этом помещении нет ничего святого и не проходит никаких таинств.

— Ну… тогда… может быть, повторим? — неожиданно для самой себя предложила девушка.

— В смысле? Прямо здесь? Опять?

— Прямо здесь и опять!

Юлия резко схватила растерянного пастора за руку и повела в каморку на виду у охранника. Она сама толком не понимала, зачем это делает, но не могла подавить внезапно нахлынувшее желание, как только в памяти возникла картина того самого вечера, когда Дмитрию Олеговичу удалось соблазнить её.

— Юля! Стой, прошу! Давай только не здесь!

— Нет, Дима! Только здесь! — забежав в знакомую комнату, шёпотом на ухо сказала она, стягивая джинсы с пастора и незаметно вглядываясь в огромное пыльное зеркало шкафа в надежде снова увидеть там Михаила Сергеевича. Но этого не произошло, хотя сама вероятность такого события уже намного усиливала возбуждение. Раньше такого фетиша девушка за собой не замечала. Да и его открытие стало для неё полной неожиданностью. С другой стороны, такой ситуации никогда и не возникало. На самом деле, хоть это и приносило удовольствие при самом процессе, вне его вызывало стыд и смущение. Но эти чувства намного сильнее перекрывала неистовая злоба на мужа после их