– Мне без разницы, – ответил Артур. – Босс сказал явиться – я иду.

– Ну, давай тогда, – сказал Илья. – Не буду отвлекать.

– Счастливо, – Антон хлопнул Илью по плечу и стал спускаться вниз по ступенькам.

Долгое время Илья шел по улице абсолютно без каких-нибудь мыслей, обращая внимание лишь на пейзаж, растянувшийся вокруг него в теплых летних сумерках. Под ногами был еще не успевший остыть за день асфальт, который поблескивал то тут, то там попадающимися на глаза небольшими кусочками крупных камешков. По сторонам виднелись темные очертания кустов и скамеек, домов и автомобилей, припаркованных рядом.

Илья зашел в свой подъезд, поднялся на несколько лестничных пролетов и остановился. Что-то подсознательно заставило его замереть прямо на площадке с почтовыми ящиками. Там, в своей несколько раз перекрашенной в цвета подъезда коробчонке с номером сорок восемь, что-то лежало. Это было понятно по светящимся белым от содержимого круглым отверстиям.

Илья сделал несколько шагов назад, открыл незапертый ящик и вынул оттуда новенький пухлый конверт белого цвета, без единой надписи на нем.

Руки Ильи слегка дрогнули, он быстро посмотрел по сторонам и спрятал конверт во внутреннем кармане спортивного пиджака.

Войдя в квартиру и даже не снимая ботинок, Илья прошел напрямую к своему рабочему столу, достал из кармана конверт и вскрыл его.

Да! Он не ошибся. С фотографий на него смотрела женщина слегка за тридцать, в строгом деловом костюме. Приятные черты ее лица портил самодельный кляп из какой-то ткани, которым ей заткнули рот. Женщина сидела на стуле. За ней и под ней находился однотипный линолеум с паркетным рисунком.

Илья глубоко вздохнул и перевернул следующую фотографию. Все точно так же! Все повторялось, как в кошмарном сне. Дальше, как и в первом случае, с каждым последующим фото на женщине появлялось все больше синяков и кровоподтеков. Нет снятой или изорванной одежды. Нет оголенных частей тела. Никакого сексуального подтекста.

Чистое, ничем не испорченное насилие. Грубая сила! Осознание того, что одно твое желание может сделать другому человеку больно, а раз может, значит, имеет право, которое никто не сможет оспорить. Никто не сможет оспорить. Только отобрать. Отобрать такой же грубой силой. Таким же чистым насилием.

Илья положил фотографии в конверт, а сам конверт запер вместе с первым в ящике своего стола.

– Кто же ты? – тихо произнес Илья в глубокой задумчивости, а его руки сжались в кулаки так, что из-под ногтей чуть не выступила кровь. – Понимаешь ли ты, что делаешь?

И где-то сзади у основания черепа разливалось горячее тепло, которое говорило о том, что тот человек, что прислал фотографии, отлично все понимал.

Глава XXVI

Эдуард долго не мог заснуть. Устроенный порядок его жизни ломался. Все, что он наладил и выстроил с таким трудом, сходило с рельс.

Снова он лежит в кровати, смотрит в потолок, и мало-помалу черная пустота забирает его. Он снова медленно и неслышно ступает по замусоренному всякой всячиной котловану недостроенного дома. Голоса… Шорохи… Какое-то торопливое движение за стеной. Ближе… Еще ближе… Эдуард заглядывает за стену, что отделяет его от тех, кто там находится… Красная кровавая вспышка… Словно кирпичом бьют по голове. Эдуард открывает глаза.

Он практически мокрый от пота и глубоко дышит. Ему невыносимо жарко. Он встает, открывает окно, идет к столу и достает из самого нижнего ящика визитную карточку. Она всегда там лежит. На самом дне, аккуратно присыпанная ворохом старых документов и инструкций к бытовой технике. Эдуард хватает смартфон, лежащий рядом на прикроватном столике.

Заверещали набираемые кнопки.

– Привет! – сказал Эдуард. – Ты можешь через час?

В трубке что-то пролепетали.

– Хорошо, – ответил Эдуард. – Буду ждать.

Он положил телефон на стол, быстро окинул комнату оценивающим взглядом и отправился в душ.

Через час в дверь позвонили. Даже не спрашивая ни о чем и не проверяя дверной глазок, Эдуард в нетерпении распахнул дверь.

На пороге стояла невысокая щуплая шатенка с ярко-алыми губами и подведенными, как у Нефертити, глазами.

– Привет! – сказала она, проплывая мимо Эдуарда в комнату. – Как твои дела? Что-то ты давно не…

Она не успела договорить, так как Эдуард вдруг схватил ее за руки, развернул лицом к себе и влепил звонкую пощечину, не в полную силу, но и не совсем безболезненную.

– Ах вот как? – Казалось, что девушка ничуть не растерялась. – Прямо с порога? Дай хотя бы…

Эдуард впился губами в губы девушки, снова заставив ее замолкнуть.

В это же время серая юбка девушки свалилась к ее ногам, увлекаемая мощным рывком. Эдуард развернул девушку к себе спиной, повалил на кровать прямо в кожаной курточке и крепко схватил за волосы, собранные сзади в «конский хвост».

Дальше, словно в преследующем Эдуарда видении, были слышны только шорохи, короткие человеческие возгласы, и красная бездна в короткий миг поглотила все вокруг. Жаркая, беспощадная, неконтролируемая… Механизм был запущен, пахло гарью, а в адской топке горел огонь. Кто-то невидимый, но осязаемый одной лишь мыслью, подбрасывал и подбрасывал туда лопату за лопатой черный хрустящий уголь, и теперь ничто в этом мире не остановило бы чудовище, которое металось в застенках своей раскаленной железной кельи.

Так продолжалось около десяти минут, пока сердце монстра не выдержало напряжения и не взорвалось, выталкивая из груди на стены своей темницы фонтаны алой горячей и липкой крови. Свет погас. И только слышно было, как тело бесновавшегося недавно зверя в конвульсиях билось на полу.

– Что-то тебя сильно припекло на этот раз, – сказала девушка через десять минут после того, как все было окончено, рассматривая в зеркало покрасневшую от оплеухи щеку, а также существенные покраснения на бедрах и груди.

Она делала это так буднично, словно диспетчер проверял исправность такси после смены водителя.

– Включи это в оплату, – сказал Эдуард. – На сколько, ты считаешь, это потянет?

– На этот раз по тройному тарифу, – слегка улыбнулась девушка. – Мне завтра явно не работать.

– Как скажешь, – ответил Эдуард. – Завтра деньги будут у