— Как только подойдет, — шепнула Булочкина, — я двину ему по морде.

— А я добавлю, — отважно сказал Артем и действительно сжал кулаки. — Мы ведь могли погибнуть из-за его хлопушек.

— Ну, если вы станете драться, то и я с вами, — нерешительно пробормотал Вовчик. — Врежу за нашу бедную Выдру…

Боковым зрением Артем различил, как с дальних столиков им машут Пашка, Егор и Димка. Они тоже заметили появление друзей. Внутренне Артем немного расслабился. Верно говорят: на миру и смерть красна. Одно дело встретиться с Огурцом на глухих лагерных задворках, и совсем другое — здесь, на виду у друзей и знакомых.

— Не понимаю! — пролепетала Булочкина. — Он что, плачет?

Артем тоже изумленно приоткрыл рот. По щекам приближающегося Огурца действительно катились слезы.

— Живые! Как есть живые! — подскочив к невысокому Артему, громила Огурец стиснул его в объятиях. — А я уж тут чего только не передумал. Хотел уже убирать эти чертовы хлопушки, а как залез, как увидел, что все сработало, — чуть сам с березы не сверзился.

— Мы ведь действительно могли разбиться, — укоризненно произнесла Булочкина.

— Простите! — Огурец шмыгнул носом, ладонью размазал по лицу слезы. — Я ведь даже не думал, что там высоко. Так обозлился, что ум потерял.

— Главное, что теперь нашел, — тихо сказал Артем.

— Значит, мир? — Огурец протянул ему перепачканную руку.

Если бы он ухмылялся или говорил не так жалостливо, Артем бы ему не поверил. Но Огурец был искренен. Ребята видели, что за время их путешествия по Ураканду с ним произошли серьезные перемены. С некоторой задержкой Артем протянул собственную ладонь.

— Мир!

С ближних и дальних столов, забыв об еде, на них таращилась изумленная ребятня. Им было чему удивляться! Первый хулиган лагеря, не стесняясь, ревел и жал руки какой-то малышне! В полном смысле слова это можно было назвать чудом, и про себя Артем подумал, что, как знать, возможно, это чудо перевешивало все чудеса, встреченные ими в царстве Ураканда…

Часть третья Спасенная страна

— Вот это кенжик! — Егор с восхищением крутил в руках нож — тот самый, что Артем выменял у рыжеусого Порто.

— Главное — у него сталь необычная, — подал голос Пашка. — Видел, какие там узоры? Точно говорю — либо дамасская сталь, либо булат.

— Ага, как же! Секрет булата давно утерян!

— Ну, может, снова нашли. Поискали как следует — и нашли…

Артем улыбнулся. Задумчиво бросил в воду сосновую шишку. Было видно, как метнулись в стороны серебристые тени мальков. Уж им-то, конечно, было известно, что где-то на дне притаился проход в иной мир. Наверняка плавали через него не раз и не два. В гости к королевским карпам и обратно…

От понимания того, что секретную пещеру отделяет от них небольшой слой воды, сердце Артема сладко защемило. На секунду он даже позавидовал крохотным рыбкам, которые без проблем могли сигать из одного мира в другой. И стало жаль, что нельзя рассказать ребятам о минувших приключениях. Вот ахнули бы — так ахнули! Однако ничего не поделаешь, они дали слово молчать, и приходилось держать язык за зубами. Про тот же нож объяснили, что это подарок Астронома, а странное поведение Огурца в столовой объяснили нахлобучкой, которую выдала пареньку Выдра. Про березу, взрыв хлопушек и диковинное падение в неведомый мир лучше было не поминать.

Отряхнув ладони, Артем огляделся. Пруд, который называли Большим, размещался ближе к лагерю и был оборудован купальней. На его берегу красовались плакаты, иллюстрирующие приемы спасения утопающих, на воде покачивались малинового цвета буйки. Глубина возле буйков была смехотворной — всего-то по грудь, но именно так директор лагеря ограничивал свободу детей и спорить с ним было бессмысленно. По этой причине друзья Артема предпочитали купаться в Малом пруду, редко посещаемом людьми, тесно окруженном мохнатыми елями и колючими кустами шиповника. В этом же пруду в изобилии плавали большие черные пиявки, однако ребят подобное обстоятельство ничуть не смущало. Тот же Артем поведал им, что слюна пиявок обладает целебными свойствами и что в больницах этих вертких созданий даже сажают на спины больных.

— Ну вот! — обрадовался Пашка. — Там за пиявок деньги платят, а у нас все абсолютно бесплатно! А попутно рыбку поудим, на солнышке позагораем.

Именно этим ребята сейчас и занимались — лежа на берегу, лениво следили за поплавками, грелись на солнце и болтали. Щурясь на блесткую воду, Митек успевал гонять по земле большого жука, а вернувшаяся из леса Оля Булочкина орудовала у костра, сооружая суп-грибницу.

— Красота! — с восторгом протянул Вовчик. — В лагере сон-час, все дрыхнут, а мы кислородом дышим, птичек слушаем!

— Они там лежат, мы — здесь, невелика разница, — пробурчал Артем.

— Не скажи! — не согласился Вовчик. — Мы уже и искупались три раза, и ягод поели. А если лежим, так по своей воле. А их желаний никто не спрашивает. Тот же Мишаня придет и надает подзатыльников.

— Да уж, с него станется! — проворчал Егор. — И когда мы от него избавимся…

— Вот-вот! — подхватил Вовчик. — Где Мишаня, там свободой не пахнет. А я, братцы, двумя руками за свободное воспитание! Чтобы, значит, никаких командиров и никаких запретов. Чтобы как в Японии!

— А ты там бывал?

— Ну… В газетах писали…

— Еще скажи, ты газеты читаешь! Лучше свою леску от моей отцепи! — Митек возмущенно качнул удочкой. В самом начале рыбалки у него одна за одной пошли поклевки, и разволновавшийся Вовчик стал забрасывать свой крючок так близко к поплавку Митька, что очень скоро перепутал все снасти.

— Да ладно тебе! — Вовчик беззаботно отмахнулся. — Оно и на спутанное клюнет. А как клюнет, так само и распутается.

— Распутается, как же… — Митек звонко припечатал на голом колене овода, уставился на собственную ладонь. — Смотрите! Я этому злыдню со всей силы вмазал, а ему хоть бы хны! Расправил крылья — и улетел.

— Это потому, что ты не каратист, — авторитетно объяснил Егор. — Если бы ты кирпичи разбивал, тогда бы и с оводом справился.

— А что, я однажды красный кирпич ломал, — похвастался Пашка.

— Заливал один такой! — не поверил Егор.

— Точно вам говорю! Правда, там трещина была.

Егор хохотнул.

— Ну вот, уже и трещина появилась. Может, ты не кулаком бил, а ломиком?

— Ну, вообще-то я точно не помню. Это давно было. — Пашка смущенно почесал нос.

— Случайно не в младенчестве? — продолжал ехидничать Егор.