Я радостно прикинула, что это свидание обязательно удовлетворит придирчивого Лопухина, а значит я начну исполнять поставленные им условия. Также вспомнилось, что уже завтра необходимо было ехать на свадьбу с Золотковым в качестве его девушки. Это покоробило. Захотелось вдруг прекратить странную игру, устроенную для меня отцом, но, посмотрев на Игната, поняла, что поехала бы с ним в любом случае. С ним было интересно, и на катере поплавать хотелось.

Значит, никаких сделок с совестью — всё выходило само собой, и — если мирозданию будет угодно — третий кандидат потом тоже объявится. А если нет, то и бог с ним.

— А завтра поедем в горы, — вырвал меня из раздумий голос Игната. — Тебя, надеюсь, не укачивает?

— Завтра я не могу, — ответила я и прикусила губу, не зная, как объяснить лучше свой поход с кардиологом на свадьбу к его бывшей.

Да и нужно ли было оправдываться? Посмотрев на озадаченный взгляд Игната, поняла, он не отстанет, пока не услышит, что дело не в нём.

— Что не так? — нахмурился мужчина. — У тебя планы?

— Планы, — кивнула я. — Меня пригласили на одно мероприятие. И отказаться никак нельзя.

— Что ж, — Игнат всё еще хмурился, — тогда в другой раз. Возьмём твоих детей и посмотрим Роза Хутор. Там очень красиво.

Я удивлённо вскинула брови. Общение с Игнатом воспринималось мной как приключение. На один-два раза. Дети в эти игры программой не включались. Вмешивать самых дорогих мне людей в интрижки было странно и глупо, но Игнат смотрел на меня с таким серьёзным лицом, что до меня дошло: он настроен гораздо серьёзней меня.

Игнат не обманул моих ожиданий, и даже превзошел их.

Ресторан, в котором мы обедали, показался просто волшебным местом, и соответствовал моим любимым пунктам: не слишком вычурно, по-настоящему вкусно и с видом на море. Я бы ела там каждый день с огромным удовольствием, и становилась от этого счастливей.

Дальше по нашему плану был морской вокзал, но Игнат остановился чуть поодаль и провел меня пешком несколько километров, довольно вещая о том, насколько хорошо жить в Сочи, и как много в городе достопримечательностей. Я была согласна со всем, кроме одного: прогулка на каблуках, пусть и небольших, с непривычки очень выматывала. Потому и моя улыбка становилась все более вымученной. Благо, вокзал в зоне видимости появился раньше, чем мозоли на моих пятках.

Игнат показал наш катер, нанятый им заранее, проводил меня на верхнюю палубу, усадив на самый нос транспорта и велев наслаждаться.

Я с удовольствием последовала совету, ведь наконец смогла снять опостылевшие каблуки и пристроить пятую точку, удобно распластавшись на мягком настиле. Игнат расположился рядом: симпатичный, улыбчивый, общительный.

— Ты очень красивая, Маргарита, — сказал он, разглядывая меня с нескрываемым удовольствием. И только я хотела обрадоваться, как услышала продолжение: — Особенно теперь, когда решила сменить имидж. С каждым днем ты сияешь всё ярче.

— Спасибо, — я отвела взгляд, посмотрела на бескрайнее море впереди.

— Волосы такие красивые. Сейчас в моде ведь это? Корни свои, а растяжка светлая.

Я удивленно уставилась на Игната.

— Мой муж в жизни не понял бы, что это намудрили с волосами, — сказала честно. — Скорее всего, он бы и не заметил перемен.

— Ну что ты, — Игнат засмеялся. — У тебя и лицо изменилось. Инъекции какие-то делала?

Я совсем обалдела. Кивнула, ткнув пальцем в участки возле носа.

— Кололи что-то…

— «Что-то», — передразнил он. — У Жанны Михайловны много журналов на эту тему и книг, есть чему поучиться. Это нормально ухаживать за собой, и жена твоего отца — яркий образчик женщины, на которую стоит ровняться.

— Наверное.

— Точно тебе говорю. Потому очень кстати, что у вас появилась няня.

— Ты думаешь?

— Конечно, теперь детьми занимается профессионал. Им комфортно там, а нам… комфортно здесь.

Я вскинула брови, уточняя:

— Ты считаешь, что хорошо мне может быть только если я оставлю детей на профессионала?

— Нет, конечно, не передергивай. Но посмотри вокруг, — он развел руки в стороны, — думаешь, детям было бы здесь место? Ты бы поминутно дергалась, где они и чем заняты. А они ревели бы в голос от страха, или наоборот, искали бы способ нырнуть в воду ради интереса. Понимаешь?

Я повела плечами.

— Маргарита, — Игнат чуть придвинулся, взял меня за руку, — серьёзно, нельзя зацикливаться на материнстве.

Невольно захотелось продолжить его мысль банальным: «Циклись лучше на мне». Но я подавила желание сказать колкость в ответ и улыбнулась. Даже руку свою не отняла, хотя очень хотелось. Потому что быть в компании мужчины, желающего стать ближе и не скрывающего этого, было неловко. В какой-то момент я даже ощутила себя страусом и представила, как прячу голову, пробивая нос катера. Лишь бы уже не слышать и не видеть Игната.

А тот старался.

— Ты чудесная женщина, Маргарита, — говорил он, поглаживая мою ладонь большим пальцем. — Я понял это сразу, еще в тот момент, когда мы говорили по телефону. И потом, когда встретились, вообще обомлел.

— Но дальше я все же сделала что-то не так, — напомнила я, — когда ты обвинил меня в попытке наживы на Лопухине.

— Всему виной то что я поторопился с выводами, и вообще был на взводе. Там ситуация очень непростая в семье, а я из тех, кто очень за них переживает. Мог наговорить гадостей, слишком не задумываясь. Прости. — Свободной рукой он взял прядь моих волос, упавшую на лицо и аккуратно заправил её за ухо. Отчего-то это действие показалось очень интимным. И я растерялась. Пока глупо моргала, Игнат потянулся вперед и осторожно коснулся моих губ своими. Я замерла. Перестала дышать, не зная, куда мне деться. Будто снова пережила первый поцелуй. Хотя нет. Тогда Ромка Сапожников нервничал также сильно, и был очень неловок. Он поцарапал язык о мои брекеты, на том поцелуй и завершился. Болезненно, скомкано и с чувством неловкости. На этот раз болезненность отсутствовала, зато все остальное снова было в наличии.

Я толком не ответила на старания Игната, и он — смекнув, что дама не готова — скомкал внеплановую близость, предложив выпить шампанского и заесть мою несговорчивость клубникой. Получив согласие, кавалер сбежал в каюту добывать прохладительный напиток, и оставив меня размышлять над собственным поведением. И мне бы опомниться, раскаяться и исправиться к его возвращению! Но сначала я увидела дельфинов, снова пожалев, что детей нет рядом — вот бы им показать! А потом и вовсе зазвонил телефон, отвлекая от попытки разобраться в себе.

— Маргарита! — раздалось с той стороны, едва я нажала на кнопку принятия вызова. — Это Михаил. Золотков. Кардиолог. У которого машина сломалась. И…

— Я поняла, кто вы, еще на этапе произнесения моего имени, — прервала его, засмеявшись. — Но если вы хотите поговорить о себе, то слушаю.