почти поддался этому желанию немного подремать, как вдруг моё тело начало со всех сторон покалывать. Не больно, но весьма надоедливо. Сначала я решил, что это просто текло затекло и реагирует так на дискомфорт. Даже попытался чуть пошевелиться, чтобы кровь разогнать, но безуспешно. Покалывало всё сильнее и сильнее, появился какой-то нестерпимый зуд. Особенно сильно зудели грудь и почему-то левая пятка. Я героически терпел эти невыносимые пытки, как-то догадавшись, что это будет очень смешно выглядеть, если я потребую остановить всё это из-за обычной щекотки.

Ещё через пять минут я понял, что погорячился насчёт того, что до этого у меня были невыносимые ощущения. По сравнению с жжением, которое появилось у меня сейчас, та щекотка казалась детским лепетом. И жжение всё нарастало и нарастало, обжигая всё тело… Вскоре пекло так, что у меня появилось такое чувство, как будто меня сжигают заживо, и я… Заорал. Я кричал и грозился всеми мыслимыми и немыслимыми карами, если меня немедленно не достанут отсюда, но в ответ слышал лишь тишину. Я прошёлся по всем. По Сухому, профессору, этому Пашке. По их многочисленным родственникам… А уж количество сексуальных действий, которые я намеревался со всеми ими сделать, если только выберусь отсюда, не подлежали исчислению… Вскоре от боли я даже не мог говорить, и лишь глухо стонал сквозь сжатые зубы, с то и дело выступающими на глазах от дикой боли слезами и тут же испарявшимися от сводящего с ума жара.

— Сука Сухой… — промелькнула в голове ленивая мысль, — Наверняка эта тварь специально это сделала со мной. Отомстить решил за унижения. Вот только зря он так со мной поступил… Мстить подобным образом за почти невинную шалость — это было явным перебором. Если выживу — никогда ему этого не забуду. Придумаю способ сделать так, чтобы он навсегда запомнил, что со мной связываться не надо! — мрачно пообещал я сам себе.

Человек такое существо, которое может привыкнуть ко всему. Вот и я вскоре уже почти привык к тому, что чуть ли не сгораю заживо. Боль стала казаться вполне терпимой. Я уже даже успел тихонько порадоваться, что самое страшное, похоже, осталось позади, когда вдруг на меня обрушилась такая БОЛЬ, что я потерял сознание.

Не знаю, сколько времени я был в отключке, но когда пришёл в себя, то обнаружил, что стою на какой-то солнечной поляне, окружённой со всех сторон лесом, и при этом я был абсолютно голым. Стояла нехарактерная для леса тишина, не было ни ветерка, и я как-то сразу понял, что это всё немнастоящее.

— А вот и обещанная галлюцинация, видимо, — тихо пробормотал я себе под нос, суетливо оглядываясь по сторонам, почему-то стыдливо прикрыв пах руками, хоть тут и не было никого в зоне видимости.

— Ну, если тебе хочется думать, что это галлюцинация, то ради бога. Мне же проще будет, — донёсся вдруг до меня мягкий женский голос из-за спины, я моментально повернулся, и увидел на другом краю поляны миниатюрную девушку, с длинной косой медного цвета, тоже абсолютно голую и, похоже, ничуть не смущённую этим фактом, так как она и не думала ничем прикрываться, представ передо мной во всей красе, так сказать. Я даже некоторое сексуальное возбуждение начал было испытывать, но тут вдруг вспомнил, что мне говорил Пашка. Что, мол, я должен буду победить чуть ли не самого себя, собственное воплощение.

— Это что же получается? Моё воплощение — это голая девка?! Да ну нахрен! — не сдержал я возмущенного вопля из самой глубины души. И вот как я её должен победить? Судя по нашему голому виду, у нас тут секс-битва, что ли, намечается? А у меня так вообще, некий междусобойчик намечается, так сказать?

— И не мечтай! — грозно рыкнула вдруг она, каким-то образов услышав мои мысли, и вдруг разом оказалась рядом со мной, и мне в грудь прилетел мощнейший удар с ноги, и я кубарем покатился по траве.

— Ну и зачем такому слабаку магия? — раздражённо спросила она, уперев руки в боки, открыв во всём великолепии свою грудь весьма немаленького размера, призывно покачивающуюся. Несмотря на весь трагизм ситуации, я даже слегка залюбовался открывшимся зрелищем, — Ты же полное ничтожество!

— Тебе просто повезло, что я девушек не бью! — не убедительно отмазался я, — А то бы я тебе мигом навалял сейчас!

— Это в вашем мире такие обычаи? — чуть наклонила голову она, — Ну и глупость! Внешность не важна, важна лишь победа… — я лишь моргнул, а она уже опять оказалась рядом, и мне в подбородок прилетел неожиданно мощный для столь хрупкой внешности удар кулаком в подбородок, и я опять оказался на земле. Следующие несколько минут мне пришлось выдержать целый шквал ударов, и единственное, что я мог тут сделать, это прикрыть голову руками. Этой твари явно было неведомо, что ледачих не бьют, и она изо всех сил пыталась сделать так, чтобы я даже не думал о том, чтобы встать, нанося мощные удары ногами по всему моему многострадальному телу. Блять, и чё делать-то? — лихорадочно размышлял я, морщась от каждого удара. Я, конечно, не большой специалист в драках, но девка явно била гораздо сильнее, чем этого ждёшь от обычной девушки. Психованная какая-то… Дело осложнялось тем, что до этого мне вообще никогда не доводилось участвовать в драках, и я весьма смутно себе представлял, как это — ударить человека. Нет, механику-то я знал. Сжимай руку в кулак, да бей по сильнее точно в морду лица, но это всё было лишь в теории. На практике же меня охватывал какой-то ступор при одной только мысли ударить кого-то. Оскорбить или послать — без проблем, а вот с ударить было сложнее. Если в прошлой жизни нужно было силовое решение, то этим у меня обычно занимались специально обученные люди. Тут мне в бок прилетел особо сильный удар, острая вспышка боли пронзила всё мое тело, а дальше меня вдруг накрыло состояние такой бешеной ярости, что мне стало просто плевать на всё это… Я медленно встал, не обращая внимания на продолжающийся град ударов, неуклюже отбил рукой очередной её удар с ноги и попытался контратаковать ударом с правой, от которого она легко отпрыгнула назад.

— Ну надо же… Птенчик решил сделать девушке приятное и посопротивляться. Так даже веселее будет… — хищно оскалилась она, но мне было просто наплевать, что она там бормочет. Сейчас мне было всё равно на то, что мне противостоит девушка, и я был одержим лишь одной мыслью — добраться до