стихов!». Баллады здесь, видимо, очень ценили, однако я впервые в жизни видел, чтобы высокую поэзию продавали рулонами. Впрочем, поглядев мимоходом на один такой листок и оценив спотыкающийся слог в сочетании с ужасающими рифмами, я пришел к выводу, что такая форма этого вида искусства вполне практична — если, конечно, использовать бумажную ленту правильным образом.

Сочинителям баллад вторили продавцы тоненьких брошюрок в дешевых бумажных обложках: «Кровавые подробности жестокого убийства лавочника Бюлвейда! Только у нас! Самое точное и детальное описание жуткой расправы над старой торговкой Цвейлой с Ситцевой улицы! Всего полтора фейвина, не проходите мимо!». Эти торговцы беззастенчиво пытались удовлетворить нездоровый интерес обывателей ко всякой кровавой жути, причем прохожие покупали у них брошюрки весьма охотно. Нас эти лоточники высокомерно обходили стороной, видимо, полагая, что орки читать не умеют. Зато спустя пару минут меня выцелил из толпы плюгавый взлохмоченный эльф очень подозрительной наружности, который, настороженно оглядевшись по сторонам, пристроился рядом и громко затараторил:

— Молодой господин, имею честь предложить вам уникальный товар, спички. По фаррингу за штуку. Вы, небось, подумали, что за сумасшедший продает спички по такой безумной цене, да, молодой господин? Уверяю вас, я не сумасшедший. Спички, господин, это законный товар, и я его могу продавать за любые деньги, правда ведь? А если вы купите у меня спичку за фарринг, я отдам вам в подарок чудесный набор гравюр, которые порадуют вас в любой день или даже ночь. На этих прекрасных гравюрах есть и человеческие дамы, и эльфийские, и даже гномьи, и в одиночестве, и в сопровождении кавалеров… Вот, взгляните…

Прохиндей достал из жилетного кармана толстую пачку открыток и развернул веером перед моим носом. Там действительно обнаружились дамы, преимущественно лишенные всякого намека на одежду. Эльфийки, человеческие женщины и дварфийки, в разных позах, на кроватях, на столах и под ними, часто в компании лиц мужского пола — тоже людей, гномов и эльфов, причем в самых разнообразных и причудливых сочетаниях. Орков в этом богатом ассортименте почему-то не наблюдалось.

— Ух ты! — воскликнул Холт, увидев в руках торгаша такое богатство, но я тут же отвесил ему звонкий подзатыльник, чтобы привести приятеля в чувство. Гравюры меня не сильно заинтересовали, а вот брошюру с описанием кровавых убийств я бы купил, просто чтобы попрактиковаться в чтении на эльфийском. Однако потянувшись к поясу, я внезапно обнаружил пропажу кошелька с мелочью — пока я разглядывал непристойности, кто-то ловко срезал его, да так, что я заподозрил неладное слишком поздно. Заметив в толпе парочку улепетывавших со всех ног мальчишек, я, не долго думая, кинулся за ними вдогонку.

— А ну стой! — крикнул я.

Куда там! Заприметив погоню, мальчишки припустили еще быстрее. Мы свернули в один переулок, затем в другой, когда я все-таки окончательно потерял воришек из виду. В кошельке лежала лишь медная мелочь, невелика потеря, жаль было потерять сам кожаный кошель, доставшийся мне от отца. Оглядевшись по сторонам, я понял, что заблудился.

— Эй, мальчуган! — остановил я пробегавшего мимо чумазого мальчишку, — покажи мне дорогу к старому монастырю.

— Фарринг! — оглядев меня с ног до головы, заломил цену тот.

Пошарив по карманам, я нащупал мелкую гномью монетку.

— Держи, хватит с тебя и этого.

Спрятав подачку за щеку, мальчуган махнул рукой и зашагал вперед. Я ускорил шаг, чтобы не отставать. Он свернул за угол на одном перекрестке, потом на другом, и с каждой минутой окружающий пейзаж все больше и больше стал напоминать мне грязные городские трущобы. Дома из старого серого камня выстроились сплошной стеной, многие окна зияли черными провалами, а то и вовсе были забиты досками. Небо почти исчезло из вида за низкими навесами крыш, из-за чего даже днем тут царил зловещий полумрак.

Свернув на очередную улочку, мальчуган юркнул в какую-то щель между домами и исчез, оставив меня в одиночестве. Поняв, что меня провели, я развернулся в обратном направлении, но вскоре заплутал еще сильнее. Наконец между старым покосившимся сараем, из окон которого торчали чахлые кособокие деревья, и полузаброшенным складом я заприметил свободное пространство, в пустоте которого угадывалось небо. Свернув туда через заросший бурьяном пустырь, я очутился на набережной Эланты.

Дома и здесь подступали вплотную к черной воде, узкая мощеная полоска набережной не позволяла разъехаться двум экипажам. Этим, видимо, и решили воспользоваться трое оборванцев, остановивших запряженную парой гнедых карету: один схватил лошадей под уздцы, второй нанес несколько сильных ударов закрывшему лицо ладонями кучеру: на руке нападавшего тусклым металлом блеснул кастет. Третий распахнул дверцу кареты и с довольной ухмылкой вскочил на подножку. Раздался пронзительный женский крик.

Моктар! Времени на размышления не оставалось: выхватив шпагу, я шагнул навстречу грабителям.

Глава 20

Чудесное спасение

Комплекция у меня отнюдь не атлетическая, так что бросаться на троих противников врукопашную было бы слишком опрометчивым поступком. Да и неизвестно, что у них припрятано под одеждой: там вполне может отыскаться огнестрельное оружие. Зато на моей стороне сыграл эффект неожиданности: разбойники явно не ожидали нападения.

Удерживавшему лошадей парню досталось первым: моя шпага рассекла ему лоб над бровью. Всего лишь ссадина, но кровь полилась обильно, да и шрам останется на всю жизнь. Впрочем, шрамы, как известно, украшают мужчин, тем более — такой незаурядной профессии, как уличный грабитель. Злодею с кастетом досталось в филейную часть, свешивавшуюся с передка экипажа: выронив тяжелую железяку, тот взвыл, и, прихрамывая, бросился наутек. Его раненый приятель кинулся следом — ввязываться в драку с вооруженным противником им, видимо, не очень хотелось. А вот третий эльф, одетый намного лучше и опрятнее остальных, ретироваться не спешил. Зыркнув на меня злобным взглядом, он достал из-за пазухи складной нож.

Щелкнула пружина, тускло сверкнуло лезвие. Нож — не соперник шпаге, но злодей по-прежнему не отходил ни на шаг от распахнутой дверцы кареты, за которой, судя по всему, скрывалась женщина. А значит, опасность угрожала в первую очередь ей. В тесном пространстве между стеной здания и стоящим почти вплотную экипажем клинком не помашешь, но моя короткая шпага была словно создана для боев в узких городских переулках.

Противник шагнул вперед, выставив нож перед собой — видимо, он решил напугать меня этой отчаянной атакой. Вместо того чтобы отступить, я тоже двинулся навстречу, перехватил лезвие, и, продолжая скользить по нему клинком, изо всех сил заехал гардой по физиономии грабителю. Из разбитого носа хлынула кровь, а из кареты снова послышался отчаянный дамский