Она победила! Он согласился оказать помощь следствию.

Вообще-то, не такой уж он и мерзкий, этот Кирган. Вполне вменяемый, вполне адекватный. Надо же, не поленился за границу слетать, денег не пожалел, чтобы разыскать Аллу Шубарину. Всякий ли адвокат на такое способен? Видно, история с Натальей Аверкиной его действительно зацепила, разбередила душу. Неужели то, что случилось с его внебрачной дочерью и ее убийцей, так на него подействовало, и этот человек, о котором она целый год не могла даже вспомнить без содрогания, действительно способен на неподдельное сопереживание чужому горю? Неужели та годичной давности история заставила его по-настоящему страдать?

Надежда Игоревна поняла, что барьер неприязни, стоявший между ней и адвокатом Кирганом, зашатался. Да, они остаются соперниками на правовом поле, это он правильно сказал, но разве это означает, что она, следователь Рыженко, не может просто по-человечески ему посочувствовать? И порадоваться за человека, который был на полпути к тому, чтобы спиться и опуститься, но нашел в себе силы вернуться к работе.

Она вспомнила по-мужски заинтересованный взгляд адвоката, его осторожное прикосновение к ней, когда он подавал ей шубу, его сильную руку, подхватившую ее локоть на скользком тротуаре, и привычно собралась совсем по-женски поздравить себя с тем, что в свои сорок два года еще вызывает интерес у вполне достойного мужчины, но тут же осекла сама себя: она – вдова и всего год назад потеряла мужа. Не нужна ей эта радость. Во всяком случае, пока не нужна. Она еще не готова.

Виталий Кирган и не надеялся, что разговор с Аверкиной пройдет гладко.

– Ваша невиновность и непричастность к преступлению фактически установлены, – бодро начал он.

Наталья вскинула голову и непонимающе посмотрела на него.

– То есть… вы хотите сказать… всё, что ли? Меня отпускают? – На ее лице, сменяя друг друга, промелькнули недоверие, радость, снова неуверенность в том, что она правильно услышала и поняла, потом брови ее сосредоточенно сдвинулись. – А кто же убил Катю? Его нашли?

– Пока нет. Но уже понятно, что это сделали не вы.

– Это правда? – на всякий случай уточнила Наталья, все еще не в силах поверить, что кошмар закончился.

– Чистая правда, – улыбнулся Виталий.

– Когда я смогу уйти домой? Сегодня?

– Видите ли, – вздохнул он, – у нас с вами непростая ситуация. Так быстро это не делается. Я сейчас должен, по идее, подать ходатайство об освобождении вас из-под стражи, следователь его рассмотрит и вынесет решение, удовлетворить его или оставить без удовлетворения.

В глазах Натальи появились испуг и недоумение.

– Так что, она может отказать? Вы же сказали, что моя невиновность установлена. Зачем ей отказывать?

– Наташа, установлена – не значит доказана, это разные вещи. Но дело даже не в этом. Послушайте…

Вот черт, ну как, какими словами убедить человека, почти два месяца промаявшегося в СИЗО, что ему нужно пробыть здесь еще какое-то время, хотя все уже поверили в его невиновность!

– Короче, для вашей же безопасности лучше, чтобы вы пока оставались здесь. Если преступник узнает, что вы на свободе, он может попытаться вас убить.

– Меня? – в голосе Аверкиной зазвучала паника. – Убить? Но за что? Почему?

– Вот это мы и должны выяснить, – мягко проговорил Кирган. – Ведь зачем-то же этот человек пытался отправить вас в тюрьму, значит, у него есть причины желать вам зла.

– Какие причины? – она окончательно растерялась. – Почему? Кто этот человек? Я его знаю?

– Это неизвестно. Его надо обязательно найти, понимаете? И при этом сделать так, чтобы вы не пострадали.

Он приводил аргументы, уговаривал, успокаивал, и в конце концов Наталья согласно кивнула головой. Она все поняла: не нужно никому в камере ничего рассказывать, не нужно подавать жалобы прокурору – надо верить в то, что скоро все закончится и она вернется домой, надо просто набраться мужества и сил и терпеть.

Наталья уже смирилась с тем, что будет приговорена к лишению свободы и пойдет на зону. Она не борец, у нее сразу опустились руки, и за все время следствия Аверкина успела свыкнуться с тем, что у нее все равно никого нет, она никому не нужна, и ее дальнейшая жизнь будет проходить за колючей проволокой. И вдруг Виталий Николаевич сказал, что ее обязательно выпустят, надо только еще немножко потерпеть. И это означает, что уже совсем скоро она выйдет из этой вонючей душной камеры, вернется в свою квартиру, вымоется в своей ванне и выспится в своей постели. Она будет долго-долго лежать в горячей воде, потом так же долго стоять под душем и тереть кожу жесткой мочалкой. Потом будет долго-долго спать. Когда от души выспится, сядет на кухне за стол и будет пить чай из своей любимой чашки с розовыми рыбками. Потом…

А что будет потом? Ее, наверное, уже уволили за прогулы, и придется искать новую работу. Хотя, кажется, ей кто-то говорил, что, если человека арестовали незаконно, можно через суд восстановиться на работе. Но хватит ли у нее сил заниматься судебными тяжбами? Ничего, работу она найдет, на медсестер всегда есть спрос. Может быть, ее даже возьмут на прежнее место. И начнется такая же жизнь, как была раньше, до тюрьмы… Нет, не начнется, потому что Катюши больше нет. И можно считать, что у Наташи больше нет матери. Она в этой новой жизни останется совсем одна, и придется к этому привыкать и приспосабливаться. Ленар наверняка ее бросит. И хотя Виталий Николаевич каждый раз говорит о том, как Ленар за нее переживает и беспокоится, как старается изо всех сил ей помочь, все равно Наташа уверена, что их отношения прекратятся, как только вся эта страшная история закончится. Просто Ленар – чистый, честный и благородный мальчик, который считает, что не имеет права бросить в беде женщину, с которой спит. Но как только беда минует, он сочтет себя свободным. И будет прав. Зачем ему женщина на шесть лет старше, которая была под следствием по обвинению в убийстве? Честным, чистым, благородным мальчикам нужны совсем другие спутницы.

Ей стало страшно перед этой непонятной новой жизнью, в которой не будет Кати и мамы. И мелькнула странная мысль: пусть это загадочное преступление раскрывается подольше, пусть она еще посидит в камере. По крайней мере здесь все понятно. И не будет никаких неожиданностей. Еще вчера, даже еще сегодня утром Наташа отдала бы все на свете, чтобы вырваться отсюда. А теперь она боится жизни на свободе.

Сквозь стену доносились звуки работающего телевизора – хозяева квартиры смотрели какое-то вечернее ток-шоу, которое, как правило, больше походило на «базар-вокзал», где все кричат и визжат, перебивая друг друга. Хозяйка, милая пенсионерка, хорошо относившаяся к Антону, заварила чай и предложила порезать тортик, который Антон же и принес, но он отказался. Торт – для них, бывших сотрудников МВД, предоставлявших ему квартиру для конспиративных встреч, а для Романа Дзюбы он купил гамбургеры, еще при первом знакомстве отметив, что парень постоянно хочет есть. Теперь Роман с аппетитом уминал булку с котлетами и запивал чаем, а Антон обдумывал то, что ему сообщил оперативник.