трагедии на Ходынке? — холодно произнес Дима. — Не боитесь, что может произойти подобное?

— Это не коронация, — отмахнулся беспечный император. — Всего лишь венчание царевны, которая отказалась от трона. К тому же никаких слухов о подарках и гуляниях не было, ведь так?

Дима неохотно кивнул.

— Опасно, ваше величество, — заметил Столыпин.

— Мы можем обеспечить царевне хорошую охрану, — сказал могучий и усатый мужчина с проседью. — Никто не сможет ее и пальцем тронуть.

Все посмотрели на императора. Я бы тоже была против того, чтобы Мария и Николай выходили к людям.

— Может, все-таки ограничимся балконом? — с надеждой спросил Столыпин.

— Пусть решают молодые, — махнул рукой Николай.

Новоиспеченным супругам сообщили два варианта и они, разумеется, выбрали самый небезопасный. Мария особенно настаивала на том, что им нужно быть ближе к народу, а значит, следовало выйти на Дворцовую площадь.

Дима заметно нервничал. Я пробилась к нему через толпу гостей и спросила:

— Что-то не так?

— Не знаю. Вернее, знаю, но… — Он нервно провел пятерней по уложенным волосам. — Я по сто раз проверил все вокруг. Расставил везде своих людей и постоянно получаю сообщения, что все спокойно и ничего подозрительного не замечено, но…

— Но ты чувствуешь, что что-то не так, — поняла его я.

Брат внимательно посмотрел на меня и кивнул, облизав пересохшие губы.

— Я как будто упустил какую-то переменную в уравнении, только вот какую и когда, не могу понять.

— Не загоняйся, — я положила ладонь на плечо брата. — Ты сделал все, что мог, и даже больше, очищая страну от революционеров и в зародыше убивая любые затеи переворота.

— Хотелось бы, чтобы так и было, — вздохнул Дима.

Тем временем новобрачные вышли к народу. Вместе с ним также вышли члены императорской семьи и мы с Димой. В этой толпе я шла рядом с Никитой. На нас никто не обращал внимания, — все были поглощены разговорами и бесконечными поздравлениями в адрес молодых. Никита то и дело касался моей ладони кончиками пальцев и лукаво улыбался. Я же прятал улыбку за веером и была переполнена счастьем.

Дворцовая площадь была заполнена ликующим народом. Люди восхваляли царевну Марию, благословляли ее и радостно махали руками. Никто и помыслить не мог, что среди этой ликующей толпы находился человек, который вовсе не разделял всеобщей радости — он лишь делал вид, что тоже счастлив, чтобы не выделяться в толпе. Ему приходилось улыбаться, тогда как он хотел кричать от ненависти к тем, кто правит страной. В особенности он ненавидел императора, премьер-министра и их молодого приближенного, который слишком высоко ставил себя, хоть и ни стоил ничего.

Не переставая улыбаться и кричать похвалы в адрес царевны, человек начал невероятно медленно пробираться ближе к молодоженам. Ему не было никакого дела до царевны и его плебейского мужа. Куда важнее было уничтожить троих ненавистных ему людей, что стояли рядом с новобрачными и с умилением смотрели на них. Увы, невинных жертв не избежать — слишком много народу стоит рядом с его врагами, но это не так важно. Важно только одно: уничтожить тех, кто казнил его отца, дядю и брата, что так хотели совершить революцию.

Прошла целая вечность, прежде чем он дошел до первых рядов. Осторожно отодвинув в сторону молодую женщину с ребенком, он оказался метрах в двадцати от своей цели. Царскую семью окружало плотное кольцо охраны, но она была бессильна против бомбы.

Он не переставал улыбаться и весело кричать «ура!». Действовал крайне осторожно. Он даже не мог вызвать подозрений своим именем и своей биографией, так как был внебрачным сыном своего отца и долгое время жил в Америке. Однако его почему-то заметили.

Рудомазин уставился на него широко раскрывшимися глазами и что-то выкрикнул начальнику императорской охраны. Трое кинулись к молодоженам, еще трое к императору и наследнику. Рудомазин указал на толпу и громко выкрикнул:

— Схватить!

Охрана двинулась к человеку, полностью загородив цель.

Сейчас или никогда, подумал он и в спешке кинул бомбу примерно туда, где должны были быть его враги.

* * *

Я почувствовала неладное, когда увидела, как пристально и испуганно Дима смотрит на первый ряд толпы. Повернув голову вправо, где все это время стоял Никита, я не нашла его и лихорадочно начала озираться по сторонам. Охрана засуетилась. Несколько человек направились к Марии и Николаю.

Никита стоял рядом со своими братьями и что-то обсуждал с ними, не замечая нарастающее вокруг волнение. Я попыталась окликнуть его, но мой крик поглотили крики толпы.

Тем временем к ним подошла охрана и что-то сказала. Улыбки быстро сошли с лиц Никиты и его братьев. Охрана принялась оттеснять их в сторону, выводя с площади. Никита вывернулся и, поймав мой взгляд, заспешил ко мне. Однако его остановил Дима, рядом с котором стояла испуганная Татьяна. Поймав мой взгляд, брат махнул рукой, давая понять, чтобы я шла к ним.

Между нами было примерно пятьдесят метров. Я была уверена, что пересеку их быстро и ничто мне не помешает, но вдруг из толпы что-то вылетело, упало на брусчатку и оглушительно взорвалось.

Меня откинуло в сторону. Острая боль пронзила все тело. В голове зазвенело, перед глазами заплясали густые черные пятна. Я потянулась к гудящему затылку и нащупала что-то липкое. Кровь?

Звон в ушах не переставал, а боль в теле лишь усиливалась. Хотелось закричать, но я не могла издать ни звука. Или же я просто этого не слышала?

Если не двигаться, то боль становилась немного тише, поэтому я замерла и закрыла глаза, чтобы избавиться от черных кругов перед глазами, от которых еще больше болела голова.

Это был теракт? Кто-то кинул бомбу? Боже, в такой радостный и светлый день…

Перед мысленным взором возникли лица близких. Дима, Никита, царевны… Надеюсь, они не…

Постепенно звон в ушах начал стихать, а на его место пришли крики и стоны. Я осторожно открыла глаза. Черных пятен стало значительно меньше. Правая рука, которой я коснулась затылка, была в крови. Осмотрев себя на наличие других травм, я убедилась, что больше видимых ранений у меня нет. С трудом попыталась встать и огляделась.

Дым от бомбы почти рассеялся, обнажая тела мертвых и раненых. Брусчатка была в крови и копоти. Уцелевшие люди в панике бегали по площади, спотыкаясь на лежащих телах. От этого жуткого зрелища меня замутило.

Где же Дима и Никита? Боже, хоть бы они были живы. И царевны тоже. И вся царская семья.

На подкашивающихся ногах я направилась туда, где в последний раз видела брата и Никиту, по пути