бы вскрыть замок отмычками или хотя бы скрепками, но из похожего у меня было только шомпол от автомата, и то похожий лишь общей концепцией.

Одно можно сказать точно — если на крыльце кровь, на двери кровь, и дверь еще и заперта, то заперта она наверняка изнутри. Заперта тем, кто, раненый, попытался укрыться в капитальном бетонном здании от неизвестной мне опасности. Вряд ли человек сначала запер дверь, потом внезапно начал кровоточить, хвататься за ручку, а потом уползать прочь по ступеням. А если человек еще внутри, то он может быть жив, и, может, даже

Обернувшись и убедившись, что сзади никто не подкрадывается, я спустился с крыльца и обошел здание по кругу, заново досматривая все углы — дерьмо обязательно случится именно в тот единственный момент, когда ты расслабишься и один раз не выполнишь простую процедуру.

Как я и предполагал, у здания был еще и черный ход, было бы странно, если бы у такого капитального строения аж в три этажа его не было. Покрашенная местами облупившейся синей краской железная дверь была тоже закрыта, как и главный вход, но не на замок, а просто прикрыта, что выяснилось, когда я потянул ее на себя, снова скрываясь за полотном как от возможного взрыва, так и от возможного огня изнутри. Выждав несколько секунд и убедившись в отсутствии реакции, я внимательно досмотрел угол, осторожно нарезая сектор и только после этого перешагнул порог, не забыв внимательно посмотреть вниз, вверх и на уровне груди на предмет лески простой растяжки и бросить горсть пыли с асфальта, чтобы убедиться в отсутствии лазерных лучей более продвинутых взрывных устройств.

Войдя внутрь, я оказался в небольшом холле, выложенном плиткой, по которой ходить надо чуть ли не на цыпочках, чтобы не грохотать на всю округу, от пола до потолка. Наверху она отчетливо собиралась в какую-то картину, но я, конечно, не присматривался — лишь мазнул стволом, убедился, что наверху нет никакой хитрой огневой позиции или автоматической турели или еще какой-то гадости, и продолжил осмотр.

Справа от меня начиналась лестница, ведущая на второй этаж, но ее я пока оставил без внимания, разве что ногой придвинул поближе к ней стоящее рядом пустое ведро — так, чтобы тот, кто спустится сверху и завернет за угол, чтобы зайти мне в тыл, обязательно споткнулся об него и загрохотал на все здание. Дойдя до конца лестничного пролета, я сменил плечо вкладки, досмотрел угол, убедился, что дверь, ведущая то ли в каморку под лестницей, то ли еще на этаж ниже, закрыта, и двинулся дальше — в холл, не забыв снова на входе в него проверить все на растяжки.

Он был круглым, и посередине него стоял круглый же стол с небольшим вырезом в задней части — чтобы заходить внутрь можно было. Такой себе ресепшн, заваленный бумагами, часть которых лежала даже на полу. Людей нет. Ни внутри кольцевого стола, ни под ним. Ни живых, ни мертвых.

Единственное, что напоминало о людях — это капли крови, явственно дорожкой тянущиеся от входной двери, запертой при помощи стула, продетого ножкой в ручку, куда-то вглубь коридора. В единственном очевидном направлении, куда могло придти в голову ползти раненому человеку. Не к лестнице же ему ползти, даже если он про нее знает — он просто не поднимется по ней.

Судя по виду крови, она тут не первый день. Буду надеяться, что раненый еще жив и что он сможет пролить свет на произошедшее здесь.

Я свернул в коридор и двинулся по нему, держась левой стены — не вплотную, но близко. Так, чтобы можно было развернуться и влево, чтобы не упереть ствол в бетон, и вправо.

Надо же, суфлер проснулся. Молчал до этого, молчал себе, а тут вдруг выдал очень важную информацию. Где же я тут возьму укрытие, защищенное от рикошетов? Тут и обычное-то укрытие хрен найдешь — большинство дверей заперты и не реагируют на попытки их открыть! В случае обстрела я, конечно, попытаюсь кинуться в сторону и выбить дверь плечом, наполовину падая, наполовину вламываясь в неизвестный объем, но нет никакой гарантии, что у меня это получится…

Хотя вероятность того, что кто-то меня обстреляет, стремится к нулю. В здании было точно так же тихо, как и снаружи. Не лязгали затворы, не скрипели резиновые подошвы по кафелю, не щелкали фастексы подгоняемого снаряжения. Кроме меня в здании вообще будто бы никого не было.

Но кровь же с кого-то налилась…

Я двигался по коридору, чуть присев и плавно перекатываясь с пятки на носок, не производя почти никакого звука. Натыкаясь на открытые двери, даже если они были открыты всего лишь до состояния узкой щели между полотном и косяком, открывал их до конца стволом автомата, укрывшись за стеной, аккуратно досматривал углы, заглядывал внутрь помещения, бегло его осматривал, и, не встретив ничего интересного, двигался дальше. Пятна крови из-под ног давно исчезли и оставалось надеяться лишь на то, что я замечу что-то, что поможет мне найти раненого.

И я заметил. Примерно посередине длинного коридора я заметил, что под дверной ручкой очередной двери снова вымазано кровью. Сама дверь была почти закрыта, и только тоненькая щель между полотном и дверной коробкой намекала на то, что внутрь можно войти. И наверняка кто-то уже вошел.

Черт, а ведь механический долдон прав. Если раненый там уже долго, у него уже крыша могла поехать, и, если там есть оружие, я рискую получить пулю, даже не открыв дверь — прямо через нее.

Поэтому я остановился возле двери, укрываясь за стеной, и тихонько стукнул концом глушителя по дверному полотну.

За дверью явно что-то тихо зашуршало и снова смолкло.

— Эй. — тихо позвал я.

Ответа не было.

— Я друг. — продолжил я. — Я пришел помочь.

Ответа снова не было.

— У вас есть оружие?

Тишина.

— Если у вас есть оружие, не стреляйте. Я пришел помочь. — повторил я, начиная чувствовать себя глупо.

Ответа снова не было, но шорох за дверью явно раздался снова.

— Я вхожу. — закрепляя успех, сказал я. — Не стреляйте. Я друг. Я пришел помочь

Надеюсь, со второго раза до раненого дошел смысл сказанного, и я не получу пулю, как только открою дверь.

Но на всякий случай я быстро перешел на другую сторону, так, чтобы оказаться позади двери, когда открою ее, и медленно потянул за ручку, не подставляясь под обзор возможному противнику.

Никто не стрелял. Я выждал еще несколько секунд, снял длинный АК со спины, перехватил его за цевье левой рукой и выставил в проем двери, показывая, что оружие не опасно:

— Вот мое оружие. Я друг. Спокойно.

АКСУ на всякий случай я взял, уперев приклад под мышку. Если что — полосну очередью поперек, одновременно падая на спину.

Я медленно вышел из-за двери, скрывая за ней короткий автомат, и впиваясь взглядом в то, что скрывалось в комнате.

А разглядев — опустил автомат и тихо, чтобы находящиеся в комнате, не услышали, выругался.

Глава 20

Это были дети. Семеро детей примерно одного возраста — лет семи-восьми. Три мальчика, четыре девочки. Одежда некоторых из них была перемазана кровью, но на самих детях повреждений не было заметно. Рядом с ними валялись пластиковые бутылки — в основном, пустые, но в парочке еще что-то плескалось. Немного поодаль валялись какие-то распотрошенные брикеты, засыпавшие пространство вокруг себя крошками, а один из таких брикетов в серебристой упаковке держал в руках один из детей. На меня он, как и все остальные, смотрел без страха, чего следовало бы ожидать. Мало того, что без страха — даже с каким-то ожиданием, словно они тут для того и собрались, чтобы дождаться меня.

— Э-э-э… Привет, детишки. — только и нашел, что сказать я.

Черт, кажется, общение с детьми — не мой конек. Я явно не был в прошлом воспитателем детского садика или школьным учителем и подхода к этим маленьким личинкам человеком не знал. Поэтому что делать сейчас — не знал тоже, и мой внутренний суфлер, как обычно, не спешил подсказывать.

Одно было понятно — нечего им делать в поселке, в котором все явно вымерли, и в здании, в которое ведет кровавый след. Наверняка их сюда кто-то привел, чтобы спрятаться…

И, приглядевшись к непонятному предмету, который частично скрывали за своей спиной дети, будто специально севшие так, чтобы его было как можно хуже видно, я охнул, бросил